Предначальная Эпоха

Странен был мир, освещенный лишь звездами. В глухих лесах, оставшихся позади толстые мхи покрывали не видевшую света землю. Травы бесконечных степей были густы и зелены, но не знали цветов. Могучая река спадала к шумящему морю бесчисленными рукавами, и камыш стоял непроглядной чащей до самых узких песчаных отмелей. Ивы стелили серебристые кроны под северными ветрами.
Под ивами и среди светлых березовых лесов стояли шатры. Великий поход эльдар остановило темное море. Но здесь было спокойно. К речным берегам не решались приблизиться злобные твари, неустанно преследовавшие эльдар от самого Куйвиэнэн. Невидимая могучая защита Короля вод ограждала эти земли.
Здесь, на самом пороге внешних земель, у эльдар родились первые дети.
Как называть того, кто неожиданно я вился в мир? Перворожденным казалось, что свои имена они знали с самого мига пробуждения. А тут - словно из черной рыхлой земли пробился росток, высунул почку. Что это будет: дуб, ясень, яблоня? Пока неведомо… и новорожденную девочку сперва звали просто Дочкой, потом Эленья - за волосы c красноватым оттенком. А когда появилось еще несколько малышей, пришлось придумывать им имена.
У ваниар, живших лишь стремлением к Свету, детей не было. Ингвэ даже огорчился беспечности нолдор, решившихся доверить новые жизни безрадостной и жестокой этой земле. Но от шатров у камышовых зарослей то и дело кто-нибудь отправлялся в березовые перелески - просто подержать малыша на руках, получить по лицу пухлым кулачком и оставить в цепких пальчиках пучок волос. И как интересно: только недавно маленькое существо едва сучило ножками, ловя губками нежный материнский сосок, а уже сегодня научилось ползать и вон - сумело расколотить чашку. Всего лишь несколько раз взошел и скрылся за горизонтом алый Карнэлэ, а рыжеволосая девочка уже выбралась из шатра и смотрит на него темно-синими, как речные глубины, глазами…
Финвэ тоже стремился за Море. Но его племя все же сохраняло укоренившуюся за поход спокойную бдительность. Лучники-нолдор внимательно следили за окрестными равнинами. Темная воля Врага сотворила немало чудовищ, и лучше провести полный звездный круг в карауле, чем вдруг недосчитаться кого-то из своих. А такое случалось несколько раз в предгорьях Мглистых гор и потом, в беспросветной темноте лесов. Посланцы Валар утешили - потерянные родичи вернутся к племени в Амане, надо будет только подождать. Но вдруг найти изжеванные кости друга или сестры… Нет, вождь нолдор не допустит больше страха и горя! Тем более, что уже три малыша играют в кругу шатров…


Река чуть подмыла берег и засыпала его крупным хрустящим песком. Течение здесь слабело, лишь обновляя воду и совсем не снося пловцов.
С бережка соскочила рослая девушка в одежде охотника. Воткнув в песок копье, она крикнула:
- Прыгайте!
Тут же из высокой травы ей на руки с азартным воплем свалились мальчик и девочка. Охотница поставила их на ноги и помогла спуститься женщине, державшей на руках совсем крохотного мальчика. Тот, не обращая ни на что внимания, старался засунуть в косу матери метелку вейника.
- Мириэль!
Невысокая худенькая девушка неуверенно шагнула вперед, придерживая подол темно-серого платья.
- Прыгай же!
Охотница подхватила подружку, упала на спину, ловко перевернулась через себя и вскочила. Мириэль принялась отряхиваться:
- Ну, Калиэн! Ты же нарочно упала!
- Ну и что? Песок мягкий!
Двое детей тем временем уже разделись и вбежали в реку наперегонки. Оказавшись в воде по шею, они поспешили выбраться на место помельче. Когда женщина с малышом вошла по колени, они принялись колотить по воде руками, поднимая брызги. Та, ойкнув, повернулась к ним спиной.
- Ну, погодите, озорники! Вот я вас поймаю…
- И что? - спросила девочка.
- Выкрашу тебе волосы корнем ириса, чтобы были черные, как у всех.
- Не надо! А то меня узнавать не будут.
- А тебе, Даэнаро, наоборот, отмою их добела.
Мальчик задумался и засмеялся:
- Не получится, мама! Когда я сам просил тебя сделать мне волосы как у Эленьи, ты мыла-мыла, а они все равно черные.
Женщина тем временем зашла поглубже и окунулась по плечи. Ее младший сын, пискнув от удовольствия, заболтал ногами. И тут Калиэн броском врезалась в тихую воду.
- Покатай! - Даэнаро оседлал ее спину.
Охотница, заплыв подальше, вдруг нырнула, оставив мальчишку одного. Тот попробовал догнать ее под водой, но легкое тельце тут же вытолкнуло на поверхность.
Мириэль, наконец, подвязала венком длинные косы.
- Эленья, ну, прошу, не брызгайся!
- А ты прыгай в воду сразу - не будет холодно…
Калиэн, возникнув из глубины, схватила девочку и бросила далеко на середину заводи.
- Калиэн, и меня!..
Даэнаро с визгом шлепнулся еще дальше.
Малыш завертелся на руках матери, тоже желая прыгнуть, как старшие. Та просто положила его на воду и отпустила. Он довольно ловко подплыл к охотнице, был чуть приподнят и с шумом окунут на мелководье.
Мириэль отплыла от берега, перевернулась на спину и повисла в воде.
- Смотрите, как красиво звезды отражаются в зыби. У них вытягиваются длинные лучики и сплетаются между собой… Я запомню и сделаю такое кружево.
- Мириэль, а что ты сделала с тем жемчугом, что тебе принесли с морского берега? - спросил Даэнаро.
- Я нашью его на новую рубашку… ой! - и она, взмахнув руками, скрылась под водой - Эленья, подныннув, провела пальцем ей по пятке.
- Вайвэ, Калиэн, ловите эту озорницу! - вынырнув, Мириэль пыталась отжать намокшие тяжелые косы.
Вайвэ, оставив своего младшего лепить мокрый песок, забежала в воду и расставила руки. Эленья проскользнула мимо нее, мимо Мириэли и поплыла из залива. Калиэн четырьмя мощными гребками догнала ее, и они вместе ушли в воду. Даэнаро, нырнув, пощекотал мать под коленом, но сам увернуться не успел и был пойман за лодыжку.
Калиех крепко прижимала к себе скользкое мокрое тельце, и Эленье никак не удавалось вырваться, хоть она обеими руками начесывала охотнице волосы на глаза.
Вайвэ вышла на песок и отдала барахтающуюся добычу на расправу Мириэли. Та зажала Даэнаро под локтем, крепко стиснула его ступню и принялась щекотать нежную кожу подъема. Тот забился.
- Будешь еще баловаться?
- Отпусти!..
- Сперва обещай, что не будешь.
- Не буду… сегодня… а-а-а!
- Кричи, кричи! У меня в ушах вода, я не слышу.
Тот вдохнул поглубже и завопил во всю силу легких.
- Отпусти его, - сказала Калиэн. - Подумают, что на нас напали.
Эленья оставила в покое ее волосы.
- А если на нас и вправду нападут?
Охотница разжала руки и схватила копье. Вогнанное мощным броском в ствол ивы, оно загудело, как струна. Эленья повисла на ратовище всем телом - копье не шелохнулось.
Мириэль тем временем отпустила Даэнаро. Он тут же влетел в воду и принялся прыгать, поднимая снопы брызг.
- А ты все-таки сбежала?
Эленья пожала плечами, подошла к ней, легла на живот и подала пятку прямо в руки. Когда Мириэль провела пальцем ей вдоль сгиба колена, она зажмурилась и стиснула в горстях песок.
- Если не боишься, то ничего особо и не чувствуешь, - заметила Калиэн, с любопытством глядя на девочку.
- Я тоже не боюсь! - Даэнаро шлепнулся рядом.
- Правда, не боишься? - Вайвэ пробежала пальцами по его ребрам.
- Ай!
- Вот так-то!
Она, подняв подол платья выше колен, сполоснула ноги и обулась.
- Я иду домой.
Оторвав младшего от любования его собственными следами на мокром песке, Вайвэ взобралась на бережок и скрылась в травах.
- Калиэн, забрось нас в воду! Подальше! - попросил Даэнаро.
- А не размокнете?
- Разве мы - лепешки?!
Мириэль долго сушила волосы, потом присела на стволик ивы и вытащила крючок и тонкие нитки. Порядочной длины лента кружев улеглась на ее подоле, когда охотница вышла из воды. Даэнаро висел у нее на плечах, а Эленья волочилась, уцепившись за руку.
- Давай еще поплаваем!
- Я должна идти с девушками за грибами.
- И мы пойдем!
- Сперва забегите домой, поешьте и возьмите что-нибудь с собой.
- Калиэн, а копье?
Охотница одной рукой вырвала свое оружие из дерева. Даэнаро в восторге приоткрыл рот.


Березовая роща была редка и просматривалась насквозь. Но вождь приказал, чтобы всех, отходящих от лагеря, сопровождали несколько охотников с оружием. Из низких трав обильно лезли разноцветные грибы, крепкие и пахучие. В этих местах противные черви не портили их.
Мириэль, поставив полную корзину у ног, снова быстро перебирала крючком нитки.
- Калиэн, а почему гриб растет, а листочков у него нет?
- Даэнаро, а почему ты бегаешь целый день, а оленьи рожки у тебя не растут?
Тот задумался.
- Посидите со мной, - велела Мириэль.
Дети устроились на мягкой траве. По правде, он немного устали. Хотя, хотелось бы сбегать и посмотреть, что там, за покрытым молодыми рябинками холмом…
- Финвэ идет, - сказала Калиэн.
Мириэль быстро сунула в рот уколотый до крови палец.
- Я пойду на опушку, - тихо смеясь, шепнула охотница. - Оттуда мне все будет видно - и ничего не слышно!
Финвэ, статный и сильный, остановился возле кружевницы.
- Мириэль, ты тут совсем одна с детьми?!
- Калиэн там, на опушке. У нее копье и лук. А я, ты знаешь, совсем плохо стреляю…
- Тогда… я побуду с вами, хорошо?
Мириэль низко наклонилась над своей работой. Финвэ присел рядом с ней, положив на траву свое копье с широким отточенным наконечником. Некоторое время они молчали. Вождь нолдор срывал листочки и комкал их в пальцах.
- Мириэль, - произнес он, наконец, - ты словно стала избегать меня. Вчера ты спряталась в шатре когда я пришел…
- Я не спряталась… мне надо было закончить шитье. Охотники так часто рвут одежду…
- Ты сидела на пороге, а потом вдруг убежала за полог.
Девушка еще ниже склонилась к плетению.
- Если ты больше не любишь меня - скажи. Я… постараюсь примириться с этим.
На сером подоле появилось темное пятнышко. И еще одно.
- Ты плачешь?! Что случилось?!
Сильные руки легли на ее плечи и развернули лицом к собеседнику.
- Не говори так! Я люблю тебя по-прежнему… больше, чем там, у нашего озера… Ведь ты… ты самый сильный, самый отважный, самый умный из нас! Но… я боюсь…
- Чего?
- Всего. Гор и лесов, что остались позади. Моря, которое преградило нам путь… Боюсь того, что ждет нас за Морем…
- Море нам помогут преодолеть. А за ним страна, где нет места страху и печали. Я видел ее собственными глазами! Или ты больше не веришь в это?
- Я верю тебе! Даже если бы ты не раскрыл мне своих воспоминаний, я поверила бы одному твоему слову. Но… я, наверное, слабая и глупая. Тебе нужна такая девушка, как Калиэн или Эльринг. Они сильные, смелые, веселые. А я… меня мучают нелепые страхи…
- Мне нужна только ты! С Калиэн хорошо охотиться, с Эльринг приятно сидеть у костра и петь песни. А ты… помнишь, как я нес тебя на руках, когда ты ушибла ногу в горах? Мне хотелось так и идти до самого другого берега Мира, чтобы с тобой больше ничего не случилось. Когда я не вижу тебя… Сегодня я отругал ни за что двоих охотников… Нет, их было, за что бранить, но не так. А я ругал еще и себя - за то, что я не такой, какой нужен тебе… Ну, перестань плакать, а то я тоже заплачу…
Эленья толкнула Даэнаро:
- Пойдем, посмотрим, что там, на холме?
- А… - тот оглянулся на взрослых.
- Они будут долго так сидеть и разговаривать, я знаю. Мы добежим, глянем и вернемся.


Молодые рябинки тесно сплелись вокруг мощных развесистых берез. А те словно приглашали взобраться на них. Да еще повсюду виднелись белые воронки сладких груздей. Дети не заметили, как оказались на противоположном склоне холма.
Вдруг с неба дохнуло холодом и смрадом. Огромная тень, затмевая звезды, заскользила вниз. Дети бросились под крону ближней березы. Даэнаро упал, зацепившись за корень.
- А ну, пошла прочь! - раздался грозный женский голос.
Тень резко метнулась вверх и в сторону и понеслась на север, часто хлопая крыльями.
Женщина огромного роста склонилась над детьми. Зеленое платье ее и плащ были расшиты сплетенными травами, а в золотых косах качались невиданные ягоды. Эленья не могла понять, откуда взялась их защитница. Ведь на поляне стояла лишь дикая яблоня…
- Зачем вы забрели так далеко? - спросила женщина, и голос ее зазвучал ласково.
Тут Даэнаро позволил себе, наконец, всхлипнуть. По его голой коленке тек ручеек крови. Эленья принялась одной рукой гладить его голову, а другой ногу.
- Сейчас пройдет. Дай я подую на ранку…
- Приложи лучше вот это.
На широкой ладони женщины лежал листок травы.
- И сразу будет не больно? - спросила девочка, заклеивая листком разодранную о сучок кожу.
- Нет, только кровь остановится. А ты хочешь, чтобы сразу проходила боль?
- Ну конечно!
Женщина, присев рядом, посмотрела ей в глаза.
- Когда вы ступите на земли Амана, моя подруга Эстэ научит тебя усмирять боль. Мне же подвластна лишь кровь.
Женщина осторожно провела ладонью по ноге Даэнаро от живота до кончиков пальцев. Только что бежавшая крупными каплями, кровь засохла корочкой и отвалилась, обнажив розовую кожицу на месте раны. Мальчик вытер глаза и уставился на свою целительницу.
- Теперь идите домой и больше не пускайтесь в странствия.
- А как тебя зовут? - спросила Эленья.
- Когда мы встретимся в Валиноре, ты узнаешь мои имена, - улыбнулась женщина.
Уходя, дети оглянулись - у них за спиной снова стояла яблоня.


В устье великой реки ни разу не выпадал снег. Эльдар не приходилось теперь греться у очагов в продуваемых насквозь шатрах. Охотники всегда возвращались с хорошей добычей, обильна была рыба в реке и морском заливе. Звезды кружились над их головами, и некоторым казалось, что и незачем стремиться за Море. Может, построить здесь город из прочного дерева и жить, разведывая земли на север и запад?
Эленья и Даэнаро шагали через луг к прибрежным зарослям. Они заметно подросли за прожитое время. Теперь им ничего не стоило бы промчаться от поселка нолдор до шатров племени Ингвэ без отдыха. Но с ними увязался маленький брат Даэнаро, и приходилось приспосабливаться к его шагу.
- Даэанно, давай я посажу тебя себе на спину?
Тот с радостью согласился и ухватился за рыжие волосы.
- Побежали!
Они проскочили по тропе мимо сплетенных ветвей черемухи и замерли. Ваниар разбирали свои шатры и переносили их далеко от берега на травянистую луговину.
Она из работавших девушек наполнила корзинки ребят створками перламутровых раковин и велела поскорее возвращаться домой.
- Почему вы переселяетесь?
- Так велела Уйнэн. И посоветовала не распаковывать вещи, - девушка улыбнулась, откинув за спину золотую косу. - Наверное, скоро мы, наконец, покинем этот берег.
- А мне что-то не хочется уходить за Море, - сказал Даэнаро, когда они шли обратно. - Вот взрослые видели горы и леса, а мы ничего, кроме этого берега.
- На той стороне тоже есть горы и леса.
- Те - другие! А эти - никогда…
- Да, никогда - это очень долго…


Эленью разбудил мягкий, но мощный толчок. Шатер колыхнулся, из повалившейся чашки потекло молоко. Отец, вскочив с постели, потянулся к оружию. Но голоса снаружи звучали радостно. Эленья, наскоро натянув платье, выбежала следом за родителями.
Финвэ стоял в окружении лучников, освещенный пламенем двух высоких костров.
- Друзья! Наш поход окончен! Очень скоро мы увидим обещанную нам страну! Собирайтесь же - и покинем этот берег, не оглядываясь!
Даэнаро суетился между взрослыми, держа в охапку своего ручного волчонка. Тот то и дело принимался махать в воздухе длинными лапами, скулить и покусывать хозяина за уши.
- Отпусти его пока.
- Ага! А вдруг он потеряется?!
В заливе эльдар увидели отделенный узкой полоской воды от отмелей гористый берег незнакомой земли.
- Это и есть Аман? - робко спросила Мириэль.
- Нет. Это всего лишь остров, который силой Ульмо перевезет нас через Море, - Финвэ быстро обнял ее. - Видишь, как нелепы были твои опасения? Радуйся же, melde!
Все же мастерам-нолдор пришлось сколотить несколько плотов, чтобы народ переправился на остров. Когда почти все племя уже ставило шатры между платанами на высоком берегу, Финвэ велел лучникам обойти покинутую стоянку. Нкто не должен заблудиться и отстать.
Эленья стояла возле угасающего костра. Ей почему-то стало грустно. Темные пятна огнищ на месте шатров, раскиданный сухой камыш, осколки посуды…
Калиэн положила руку ей на плечо:
- Идем.
Девочка наклонилась, подняла кусочек черного с белыми крапинками кремня и зажала в кулаке.
Финвэ ждал, когда последние охотники взойдут на плот. Потом он подхватил Мириэль на руки и одним прыжком перелетел мелкую воду. Девушка спрятала лицо у него на груди в складках плаща.
Скоро остров вновь содрогнулся, и окруженный камышовыми зарослями пляж стал отдаляться. Никто не ушел в шатры, пока край оставленных земель не скрылся в сумраке.
- Эленья, найди, пожалуйста, моих мальчиков, - попросила Вайвэ. - И иди нам завтракать. Вы, бедняжки, сегодня, наверное, страшно голодные.
Даэнаро и Даэанно рассматривали покрытый узкими листьями куст, а у их ног испугано жался волчонок.
- Смотри, из этих веток я сделаю себе лук!
- Мама зовет. Она сварила кашу и кленовый сироп.
Даэнаро снова подхватил волчонка:
- Понимаешь, он чувствует, что земля дрожит, и ходить боится.


Звезды, казалось, забыли свои пути и всходили где попало: то над вершиной острова, то прямо из моря. Дважды огромные, не виданные у покинутых берегов волны принимались захлестывать бухту. Жившие на прибрежных скалах птицы носились с тревожными криками, боясь надолго покидать гнезда.
Финвэ запретил углубляться в лесистые нагорья. Остров оказался так велик, что на нем могли рассеяться оба племени.
Эленья видела, как по-разному переживают нолдор плавание. Несколько охотников всячески выказывали нетерпение попасть, наконец, на новый берег. Женщины старались не отпускать от себя детей, опасаясь новых, неведомых перемен. У мастеров все валилось из рук: как понять, что будет пригодно в новом мире, а на что они только попусту тратят время?
Эленья сшила маленький мешочек и, положив туда камешек с берега Внешних Земель, повесила себе на шею, чтобы не потерять. Почему-то он казался ей нужным.


Однажды утром, выйдя умыться в бегущем с берега ручейке, Эленья увидела яркое сияние над горизонтом. Золотом и серебром пылали облака над темными зубчатыми горами.
- Как красиво!
- Мы приплыли, - бесшумно подошедший Финвэ почему-то опустился на траву. - Это только первые лучи, девочка. Но скоро мы будем жить в этом свете всегда…


Нолдор не пришлось снова строить плоты, чтобы покинуть остров. Травянистый луг над обрывом плотно прижался к краю заросшей ивняком равнины.
В широкий проход между скальными стенами лился поток согревающего радостного света. Эльдар различали цвета и под звездами. Но сейчас для них впервые открылся мир яркий и пестрый. Над травами качались звездочки, чашечки, пышные комья и зонтики всевозможных оттенков. А между ними порхали такие же красивые существа с большими расписными крыльями. Слышавшие до этого лишь унылый писк сов, эльдар были оглушены хором всевозможных птиц.
Эленья смотрела вокруг. Она все одновременно видела и слышала. Алое - как взблеск молнии над горами. Синее - прохладный ветер в лицо. Зеленое - шелест быстрого ручья. Золотое - радость встречи. Голубое - расставание ненадолго. Птичка на ветке закинула голову - посыпались, сталкиваясь, легкие серебряные шарики…
Финвэ понимал, что большинство эльдар сломлены открывшимся им миром. Он не торопил их, давая время привыкнуть и успокоиться. Даже удержал Ингвэ, стремившегося скорее вести народ вглубь страны.
- Подожди. Разве не так же и мы с тобой терли глаза и ловили воздух, впервые попав сюда?
В мягкой тишине струи золотистого света смешались с серебряными и растаяли. Цвета вокруг не потускнели, но чудесно переменились. И отзвук поющего металла донесся из неведомого далека.


Вдали от моря, среди лесов и озер возвышался огромный холм. Финвэ взошел на его вершину и воткнул копье в землю:
- Здесь мы и поселимся отныне, друзья!
Ингвэ, запрокинув голову, смотрел на звезды.


Охотники далеко уносились на стройных высоконогих конях, подаренных Оромэ. Даэнаро первым из детей вскочил на спину темно-гнедого, золотогривого, и стиснул колени. Конь скосил разумный веселый глаз и пошел по круг танцующей рысью, сопровождаемый суматошно скулящим волчонком. Скоро скачки стали обычной забавой. Кони бережно носили всадников, не давая им упасть. В лесу были фруктовые деревья, и дети первыми распробовали плоды. Вымазавшись липким соком, отмывались тут же, в прохладном озере.
Однажды, когда серебристые лучи сменились золотыми, у подножия холма появились две женщины. В одной из них, одетой в зеленое, Эленья сразу узнала свою давнюю защитницу. Вторая тоже была высока, но очень тонка станом и закутана в серый, переливающийся неуловимыми узорами плащ.
Оба вождя вышли навстречу гостьям.
- Приветствуем вас, валиат.
- И мы рады вашему приходу, - звучно произнесла первая, а вторая ласково улыбнулась.
- Будет вам помощь в постройке города - такого, какой вам мечтается. Позволите побыть среди вас?
- Мы счастливы твоему приходу, Иаванна, и рады видеть тебя, Эстэ, - Ингвэ чуть наклонил голову.
Иаванна, распахнув зеленый плащ, направилась туда, где стайкой собрались младшие дети. Она подняла с земли Даэанно, полюбовалась им и поставила на ноги, тронула волну черных волос Альмиэ, протянула большой персик Итарэ.
Среди детей стояла женщина с младенцем на руках. Валиэ одним пальцем пощекотала его щечку - тот повернул к ней голову и попробовал улыбнуться. Иаванна обняла и поцеловала юную мать.
- Меня очень радует появление каждого ребенка.
- В краю без горя у нас будет много счастливых детей, - сказал Финвэ.
Валиэ в сером наклонилась к Эленье:
- Ты хочешь научиться освобождать от страданий?
- Да, Эстэ. Я очень хочу.
- Тогда приходи ко мне.
- Куда?
- Тебя проводят, - улыбнулась валиэ.
Мать обняла Эленью за плечи:
- Она должна уйти к тебе надолго?
- Не огорчайся, Рильнэн, здесь невелики расстояния. Ты всегда сможешь навестить дочь.
- А мне можно тоже пойти? - спросил Даэнаро.
Эстэ погладила его блестящие волосы:
- Кто же может запретить тебе? Но, я думаю, ты недолго пробудешь в моих садах.


Озеро отражало неподвижные звезды. Ветер не тревожил его гладь. Прозрачная тишина висела над полянами. Венчики цветов слегка светились из темной сочной травы. Плакучая ива занавешивала ветвями вход в каменную беседку.
- В тишине можно услышать даже самого себя. Голос самых важных чувств иногда слаб, и за многими делами не доходит до разума. На просторе волны мечутся и теряют силу, а в тесных бухтах они сокрушили бы берег. Покой лечит самое сильное страдание fea.
- А простая боль, Эстэ? Ну, если кто-то упал и ушибся. Или нечаянно притронулся к горячему?
- Roa лишено разума и не способно страдать само по себе. Разве больно куску мяса, когда его режут? Даруя fea свободу покоя, ты замкнешь боль в рамках неразумного тела, а значит, удалишь ее.
- Как это сделать?
- Тишина - это не пустота, девочка. Это сплетение всех мелодий, что звучат в живых. Постарайся услышать ту, что нужна страдающему. Песней ты поведешь его fea за собой… сюда, в мои сады. А когда он вернется в свое тело, раны уже начнут заживать. Слушай тишину, Эленья. Слушай себя. А когда уловишь свою мелодию, для тебя зазвучат все остальные.


Прозрачная тишина Лориэна. В ней шелестят разворачивающиеся бутоны. Когда звездные лучи задевают листья, слышится тонкий хрустальный звон. Медленно дышат растения. Отблеск света на глади озера порождает звук, похожий на отдаленную песню трубы. Темная зелень каштана гудит басовой струной, а листочки берез роняют прозрачные капли нежного шелеста…
- Эленья, пошли погуляем? А еще лучше - сбегаем в лес?
- Подожди, Даэнаро. Разве тебе не интересно слушать эти звуки?
- Я слышу только бульканье родника… Тогда я один погуляю?
Скоро Даэнаро покинул Лориэн. Его влекли кони и собаки, вихрь погони и пение стрел. Он теперь следовал за Оромэ по лесам и лугам, и Владыка Коней отмечал ловкость юного охотника.


На холме вознесся бело-серебряный город. Каждый из эльдар вложил в него свое понимание красоты и разумности. И сверкали в лучах смешивающегося света его хрустальные кровли и лестницы, осыпал стены розовый прибой цветущих садов.
Настал день, и Финвэ вступил в брак со своей возлюбленной. Ауле и Иаванна поменяли им кольца. Великий Кователь застегнул на шее Мириэли серебряное ожерелье в виде сплетенных речных кувшинок, а Кеметари возложила на плечи Финвэ венок из таких же цветов, живых и невянущих. Велика была радость нолдор в тот день, и Финвэ был провозглашен королем и увенчан короной из лучистых алмазов…


Словно горькая струйка дыма тянулась над вечноцветущими полянами Лориэна. Эленья шла вдоль этой струйки.
Финвэ сидел под темной елью, уронив руки на колени. Черная куртка, простой кожаный пояс, волосы небрежно подобраны белой лентой. Лишь серая рубашка прихотливо расшита мелким жемчугом. Та самая, которую держала на коленях Мириэль, сидя на пороге шатра среди березового леса.
- Не тревожь его, девочка, - сказала Эстэ. - Ни у кого нет ни силы, ни права успокаивать его.
- Но… я чувствую такую боль, что трудно стоять.
- Он сам должен пересилить свою печаль. Если отдалить и утишить ее, она выберет миг и навалится с новой силой.
- Нельзя же оставлять его мучиться!
- Лекарство есть. Я еще раз напомню ему о сыне. И король вернется к жизни, найдя новую радость в своем ребенке.
- Эстэ, но почему Мириэль покинула мужа и сына? Почему не вернул ей силы светлый покой Лориэна?
- Она была слишком хрупкой для той доли, что уготовила ей судьба. Финвэ потому и полюбил Мириэль, что она была самой слабой и нежной из Перворожденных. Сильные не доставляют забот вождю, они сами заботятся о других. А о слабых он печется постоянно… И силы Мириэли иссякли, вложенные в сына. Ей стала тягостна даже поющая тишина Лориэна. Она захотела другой… в которой слышны лишь собственные мысли.
- Эстэ, покой лечит. Тишина Мандоса поможет ей?
- Кто знает? Вы идете собственными путями, подчас неведомыми нам. Может быть, Мириэль еще вернется. Но это будет нескоро…
Финвэ сидел неподвижно, и на глазах его не было слез. Вдруг он мягко свалился на траву. Эстэ удержала ученицу.
- Не надо. Не всякий обморок следует прерывать. Сейчас ему можно нашептать слова надежды.


- Ты научилась понимать fea, Эленья. Но есть и другие знания, необходимые для исцеления.


- Где мне искать их?


- Могучие силы разлиты в веществах Арды. Их берут из земли, воды и воздуха растения. Иди теперь к Иаванне.
- Эстэ, я хочу взять себе новое имя.
Валиэ наклонила сереброволосую голову.
- Когда мы сошли с острова на берег, мы впервые увидели цветы. Я возьму себе имя цветка.
- Какой же ты выбрала?
- Вот этот.
Девушка сорвала белый шарик и подула на него. Пушинки поплыли в воздухе.
- Самый простой из всех?
- Зато такие растут везде.
- Что же, желаю тебе радостного познания, Вильялотэ.


Сады Иаванны были совсем иными. Здесь деревья до самой земли склоняли отягченные плодами ветви. Словно отлитые из золота, плотные и шершавые колосья шумели на горячем ветру. В крупных ярких цветах возились пчелы. И сама хозяйка, статная и могучая, не походила на летящую над травами Эстэ.
- Одни растения дружны , как братья, а другие все время борются между собой, как берег и волны. Но если между несогласными встает кто-то третий, необходимый обоим, наступает мир. Запоминай законы дружбы и вражды олвар. Каждое дерево и каждая травка ищет себе место по нраву. Мало кто растет повсюду, как твои тезки. Сила трав прибывает и убывает с течением времени. Сильнее всех те, что только-только увенчались цветком. Иди, знакомься с олвар, изучай, кто из них что может.


Велик дарованный эльдар край! Есть в нем и леса, и солнечные степи, и пологие холмы, и осыпанные вечным снегом горы.
Конь остановился возле скал, похожих на клыки. Всадница подкрутила косу, скинула сандалии и взобралась на каменные глыбы. В трещине пустила корешки странная травка с красно-бурыми мохнатыми листочками. Сейчас она как раз выбросила кисточку тускло-розовых цветков. Сама она слаба, но поможет подружить в отваре могучих: жгучую крапиву, калину, маралий корень… А все вместе они помогут быстро срастить сломанную кость.
С противоположной стороны скала не была отвесной, и травница просто спустилась, перепрыгивая с камня на камень.
Вдали паслись олени: рогач и две ланки с подросшими оленятами. А в тени камня сидела девочка и сосредоточенно рисовала на большом листе. Волосы девочки отливали в красноту даже сильнее, чем у самой Вильялотэ.
Ученица Иаванны легла на камень, чтобы не потревожить оленей, и присмотрелась к художнице. Та была гораздо моложе Вильялотэ, но уже не ребенок. Изредка вскидывая взгляд на оленей, она точными движениями изобразила напряженную под тяжестью рогов шею самца, тонкие упругие ноги олененка, мягко собранную спину ланки. Одно прикосновение кисти - черное пятно превратилось в блестящий олений нос. Глядя на рисунок, можно было почти почувствовать пушистую шерсть оленей, шершавую твердость их рогов…
Девочка отложила кисть и подняла голову. Вильялотэ шагнула с камня на жесткую траву предгорья.
- Здравствуй.
- Здравствуй… Откуда ты пришла?
- Я подъехала с той стороны скал. Можно посмотреть твой рисунок? Я хочу понять, как ты видишь.
Нарисованное дерево сопротивлялось ветру, с силой цепляясь корнями за камень. Капельки росы готовы были скатиться с лепестков лилии, если наклонить рисунок.
- Ты взглядом и слышишь, и ощущаешь предмет.
Девочка сдержанно улыбнулась и собрала рисунки.
- Ты забралась так далеко, чтобы рисовать?
- Я здесь с отцом. Он ищет руды в этих горах. Мой отец - Махтан, прозванный Аулендилом. А меня зовут Нэрданелью.
- Я - Вильялотэ. Дочь Хисиона и Рильнэн.
- Я о тебе слышала. Ты врачевательница и знаток трав. Может быть, ты поешь с нами?
- Сейчас я позову своего коня. У меня в сумке тоже есть кое-что вкусное.
У Махтана, кузнеца и знатока металлов, волосы были еще краснее, чем у его дочери. На подхваченных золотисто-медно диадемой прядях словно лежал отсвет пламени. О, довольный, высыпал на расстеленное полотно куски хрупкого черного камня.
- Вот, мы с дочкой нашли, что искали. Если плавить это с золотом, оно станет светлым, как солома. А стекло окрасится в густую зелень под цвет морской воды. Ты, травница, тоже с хорошей добычей?
Вильялотэ кивнула на разложенные на просушку растения.
- Знаешь, везде, где я нахожу такую руду, растет вот это, - Махтан показал пучок темно-лиловых цветов.
- Да?.. Ну, конечно, олвар выбирают приятные им места. Недаром моя наставница - подруга твоего учителя.
- Вильялотэ, сказал Нэрданель, глядя серьезными, серыми с зеленоватыми точками вокруг зрачков, глазами, - ты запоминай, какие травы где растут. Мы потом будем искать там руды.
Махтан прижал к себе дочь:
- Умница! Конечно, твои травы, Вильялотэ, укажут, что лежит в земле!


Свет у этих гор был неярок, и звезды казались особенно крупными. Нэрданель, молча лежавшая под меховым плащом, вдруг тронула руку Вильялотэ.
- Правда, ты родилась во Внешних землях?
- Да. На берегу Моря.
- Значит, ты старше всех из детей Перворожденных?
- Может, у народа тэлэри, что поселились сейчас в бухте за горами, есть рожденные раньше меня.
- Почему ты стала врачевательницей?
- Там, за Морем приходилось все время быть настороже. Калиэн всегда ходила с оружием, охраняя нас, детей. Мне было не по силам держать копье, а защищать других хотелось.
Нэрданель понимающе кивнула и натянула плащ на плечи.


Вороной конь звонко простучал копытами по плитам зеленоватого гранита. Вильялотэ соскользнула с его спины и толкнула узорчатую кованую калитку. Она очень долго бродила по южным горам, описывала места, где растут цветы-рудознатцы, и теперь торопилась обрадовать Махтана и его дочь.
Но в дверях она столкнулась с Фаньявен, женой кузнеца.
- Вильялотэ! Как ты вовремя! Иди скорее, тут нужна твоя помощь!
На веранде в кресле полулежал юноша. Черные волосы его прилипли ко лбу. Он прижимал к груди обмотанную белой тканью правую ладонь.
- Что случилось?
- Работали в литейной и вот - обжегся жутко.
- Вовсе не жутко, - юноша приподнял голову. - Скоро все заживет.
"Да, конечно, - думала Вильялотэ, вытряхивая на стол сумку. - Тебе совсем не больно. А то, что ты едва шевелишь губами, и глаза черны от расширившихся зрачков - так это пустяки".
- Не бойся, я сниму повязку очень осторожно.
Юноша нашел силы иронически улыбнуться.
Кожа с ладони была сорвана кусками.
- Нэрданель, помоги мне снять с него куртку и обувь. Перенесем на постель.
- Не надо!…
- Молчи. Слушай меня. Сейчас ты заснешь.
Вильялотэ положила ладонь на его мокрый лоб, ловя ту единственную мелодию, что может отправить этого упрямца в царство покоя… Весь дрожит от невыносимой боли, а подчиниться не желает. Но уже звучит тонкая серебряная струна мечты и радости, и закрываются пронзительно-серые глаза. Расслабились мышцы, дыхание стало ровным.
Вильялотэ узнала неосторожного мастера. Куруфинвэ, сын короля, прозванный Феанаро. Это ему она должна быть благодарна за небьющиеся стеклянные баночки для лекарств. Почти ребенком, помогая стеклодувам, он вдруг нашел нужные присадки к массе. Теперь можно спокойно ронять чашки и графины на каменный пол - они только отскакивают с легким звоном. И способ окрашивания стекла так, что цвета смешиваются в его толще - его работа. Прежде витражи набирали из разноцветных кусочков, а теперь картину можно писать огнем и порошками руд прямо на большом листе стекла…
Врачевательница наложила на ожоги слой прозрачной мази, подождала, пока мертвая кожа отойдет, и стала осторожно срезать ее. Нэрданель поддерживала руку раненого.
- Как же его угораздило?
- Тигель с расплавом начал выскальзывать из клещей, и он подхватил его голой рукой.
- Ну и ну! А если бы опрокинул на себя?!
- Удержал. И потом сам дошел до веранды.
"Сын Финвэ, - подумала Вильялотэ, заливая очищенные раны густой белой эмульсией. - Вынес боль без звука и не захотел принять чужой помощи".
Закончив перевязку, она снова положила ладонь на высокий белый лоб. Светлый покой…
- Нэрданель, я отвезу его домой на своем коне.
- Не стоит. Он давно живет один. Пусть лучше у нас полежит.
- Живет один?!
- Да. Здесь неподалеку. Ты оставишь нам мази7
- Я лучше зайду сама. Нельзя допустить, чтобы руку такого мастера искалечили шрамы.
Принимая сумку из рук дочери Махтана, Вильялотэ заметила на пальце у нее серебряное колечко.
- У тебя уже есть избранник?
- Ты только что перевязывала его.
Врачевательница остолбенела:
- Феанаро?!
- Да, - Нэрданель смотрела на нее со спокойной гордостью.
"Он сын Финвэ", - хотела сказать Вильялотэ, но передумала.
Дочь Махтана ничем не походила на прозрачно-нежную Мириэль. Высокая и сильная, она удалась в своего могучего отца, а спокойной уверенностью напоминала отважную Калиэн. Рыжую смуглокожую Нэрданель мало кто считал красавицей. Но все признавали ее редкий ум и твердую волю.
- Когда свет Лаурелин угаснет дважды, я приду поменять повязку. Разбудить Феанаро до времени трудно, но лучше все же его не тревожить.
- Вильялотэ, пусть король пока не знает о несчастье с сыном.
- Да. Лучше ему этого не знать.


Феанаро сидел на скамье под яблоней. Косынка, поддерживавшая правую руку, ярко голубела на его черной одежде. Левой сын финвэ нетерпеливо перебрасывал страницы тетради.
- Вильялотэ! - он вскочил навстречу врачевательнице. - Как ты догадалась, что растения указывают руды?
- Это не я, а Нэрданель, - улыбнулась врачевательница.
Развязывая узелки на повязке, она заметила, что белая ткань запачкана чем-то зеленовато-бурым.
- Зачем ты тревожишь рану?
Феанаро нетерпеливо махнул здоровой рукой.
- Отец сегодня силой вытащил его из сарая, где толкут руду, - засмеялась Нэрданель.
- Следовало бы еще и запереть в спальне, раз сам он, как маленький, не может потерпеть.
Феанаро вскинул длинные ресницы - взгляд как оттолкнул Вильялотэ.
- Мне надоело сидеть без дела.
- Просидишь дольше, если не дашь руке хорошо зажить. И зачем причинять себе боль?
Феанаро пренебрежительно повел плечом.
Тетрадь, видно, очень заинтересовала его. Прочитав еще несколько страниц, он снова окликнул Вильялотэ:
- Что тут написано?
- Это?.. - она быстро оглянулась вокруг и сорвала травинку с цветами, напоминающими синие глазки.
- Только то? Я никак не мог разобрать слово.
Через некоторое время листки перестали шелестеть. Вильялотэ оглянулась - Феанаро уже смотрел на колеблющиеся тени листьев на полу.
- Знаете, слова можно изображать точнее. И проще.
- Как?
- Тут надо немного подумать.
Он запустил пальцы здоровой руки в свои иссиня-черные, серебрящиеся густыми муарами волосы. Так же переливались под звездным светом распущенные косы Мириэли. И Вильялотэ с непонятной тревогой подумала, что Феанаро - еще и сын добровольно ушедшей в молчание королевы.


Новый алфавит, предложенный Феанаро, признали сразу все три племени. По его способу стало возможным записать любое сочетание звуков. Это было особенно удобно ученым и мастерам, постоянно придумывавшим новые термины для своей работы.
Вильялотэ тоже встречала неведомое и требующее имен. Она много времени провела на севере, у берега Моря, изучая растения скалистых приледниковых пустынь. Там конь уже не мог быть ей помощником. Острые камни и лед разбили бы в лохмотья копыта, а мхи и редкие кустарники не годились в пищу уроженцу пышнотравных степей. Пришлось обратиться за помощью к Даэнаро. Тот с друзьями взялся за дело азартно и скоро привел пять молодых тундровых оленей.
Приручить пугливых и весьма глупых животных оказалось нелегко. Но зато им, одетым в густой мех, не страшны были внезапные метели. Их четырехпалые копыта ловко ступали по щебнистым осыпям и отшлифованным ветрами льдам, а белый хрустящий мох служил сытной пищей.
Растения тех сумеречных мест оказались похожими на сжатые пружины. Стоило семени попасть в защищенный от холода уголок, как оно стремительно прорастало и превращалось в сильный зеленый куст. Трудно было поверить, что тощие, жмущиеся к земле стебельки северных склонов - родные братья ярко цветущей поросли на южной стороне.
И полезные живым свойства, заключенные в травах Арамана, были той же взрывчатой силы. Использовать их требовалось осторожно, чтобы лекарство не превратилось в отраву.
Добытые знания Вильялотэ сводила в книгу. Часто, отложив перо, доставала кисти и рисовала то растение, о котором рассказывала. И тогда немного жалела, что лишена того искусства передать виденное, каким владела Нэрданель.
За время странствий по Северу многое переменилось в Тирионе. Рыжеволосая дочь Махтана Аулендила стала женой Феанаро. А того уже называли звездой нолдор и королем мастеров. Вокруг совсем юного Финвиона собрались ищущие новых знаний, и содружество это соперничало с мудрецами Перворожденных.
Но звезда нолдор была жгуча и колюча. Феанаро редко видели в городе. Он то отправлялся исследовать дальние земли, то, захваченный новой идеей, подолгу не вылезал из мастерской. И, одержимый нетерпением осуществить задумку, мог отмахнуться и от близкого друга - не лезь с пустяками. Очень немногие могли сравниться с Феанаро быстротой ума. А того непонимание раздражало, потому что казалось деланным. Он то и дело жестоко ссорился с учениками и помощниками. Но желающих работать с ним становилось все больше.
Правда, последнее время Феанаро стал чуть мягче. Спокойная доброта Нэрданели словно гасила его вспыльчивость.
А Финвэ, кажется, нашел утешение в трех детях, рожденных ему Индис Златокосой. Старшего сына король любил по-прежнему и часто навещал его, но больше не старался удержать в своем доме у подножия маячной башни. Бывая там, Феанаро вел себя спокойнее и терпеливее с мачехой. Повзрослел или согрела его ровная теплая любовь Нэрданели?


Вскоре по возвращении с Севера Вильялотэ навестила подругу. Феанаро за руку потащил врачевательницу в мастерскую. Там на столе стояла медная чаша, полная крупных самоцветов самых разных оттенков.
- Смотри, Вильялотэ! Теперь ты можешь заказать камни любой величины и цвета - мы научились их делать сами!
Возле чаши на куске сукна лежал еще один камень - почти кубической формы. В его густо-зеленой глубине неровно пульсировало несколько голубоватых звездочек.
- А это что?
Феанаро небрежно оттолкнул камень:
- Так, недоделка. Хотел заставить его светиться - не получилось. Выкину в фонтан - пусть там моргает, сколько хочет.
- Лучше подари мне. В нем есть странная прелесть.
- Не замечаю прелести в такой глупой вещице!
- Потому то ты сравниваешь ее со своей задумкой, а я вижу первый раз.
Феанаро было усмехнулся презрительно, но задумался и кивнул:
- Пожалуй… если смотреть просто так…
Нэрданель вошла в мастерскую с блюдом горячих пирожков.
- Поскольку мой муж поселился возле своей печи, я решила накормить тебя, Вильялотэ, прямо тут.
Они сидели вокруг рабочего стола, рассматривая крупные рукодельные камни. Феанаро увлеченно рассказывал, как искал способы менять окраску и твердость кристаллов. Нэрданель вставляла замечания, показывающие, что ее участие в создании самоцветов было немалым.
Несколько раз во время беседы Куруфинвэ брал в руки неудавшийся камешек и рассматривал. Вильялотэ догадывалась, что им уже овладела новая мысль, но вопросов не задавала. Феанаро терпеть не мог, когда его выспрашивали и прямо ненавидел дающих советы без должного понимания дела.
Вильялотэ заторопилась домой, когда свет Сильпиона уже одолел золотые лучи. Нэрданель потянула мужа к двери:
- Идем! Сколько можно работать без отдыха? На кровати спать удобнее, чем на куче угля.
Феанаро было прищурился досадливо, но тут же покорно склонил голову на зеленый атлас ее платья.
Закрывая деревянную резную калитку сада, Вильялотэ подумала, что так бережно и твердо держать в руках пламя и не обжигаться - дар не меньший, чем владение кистью или знание руд.


Работа над книгой об олвар севера была почти окончена. Вильялотэ сидела в своей рабочей комнате, дописывая составы лекарств. В открытую на маленький балкон дверь слышался шелест редкого теплого дождя.
Отец с матерью уехали навестить друзей, живущих среди лесов на западе, а три юные ученицы разошлись по домам. Тирион готовился к празднику Середины Лета, и девочки отлучились помочь старшим.
Сквозь шум падающих капель слышно было, как возятся птенцы в ласточкином гнезде над окном.
Внизу хлопнула дверь. В первый миг Вильялотэ показалось, что пришла Каламирэ, старшая из девочек. Но тут же она ощутила волну мучительной тревоги.
У лестницы стоял Феанаро в серой рабочей одежде. Взгляд его был непривычно растерянным, даже испуганным.
- Вильялотэ… Нэрданель просила привести тебя…
Врачевательница тут же догадалась, в чем дело.
- Сейчас иду. Надеюсь, ты уже послал кого-нибудь пригласить ее мать? Своих помощниц я приведу сама.
- Вильялотэ!..
- Да что с тобой? Когда Тельперион достигнет полного сияния, ты возьмешь на руки сына.
Он резко отвернулся, а когда снова глянул на врачевательницу, серые глаза его горели неистовством.
- Вильялотэ, если с Нэрданелью что-то случится, я… - запачканные сажей пальцы стиснули рукоять поясного ножа. - Ей не придется меня ждать!
- Откуда ты взял, что должно что-то случиться?
Феанаро бросил взгляд исподлобья:
- В нашем городе ничего нельзя скрыть. Я с детства знаю, почему мать оставила меня. И что меня считают отмеченным судьбой…
- Значит, ты единственный из эльдар, ведающий свою судьбу? - Вильялотэ улыбнулась. - А по-моему, ты великий знаток ремесел и глупый мальчишка за порогом мастерской. Иди к отцу, пусть он успокоит тебя. Или - вымой руки и поднимись наверх. Там у меня много книг, они тебя заинтересуют. Когда придет время, я пришлю за тобой кого-нибудь из девочек.
- Вильялотэ!
- Очень скоро ты посмеешься над своими страхами.
И она шагнула под дождь.


Младенец разлепил оказавшиеся золотыми глазки навстречу льющемуся в окно свету.
- Нэрданель, полюбуйся, какой он! Тяжеленький - и рыжий, как ты!
Та неуверенно протянула руку и коснулась завернутого в тонкую холстину ребенка.
Фаньявен приняла внука из рук врачевательницы, осторожно коснулась губами его лобика и передала дочери. Потом расцеловала ее, еще удивленно смотревшую на сына.
- Каламирэ, беги ко мне домой и приведи Феанаро. Только прежде заставь одеться понаряднее. А ты, Сурэлиндэ, стрелой - к Финвэ и Махтану.
Вильялотэ вышла на веранду. Дождь давно кончился, и аромат цветов смешивался с запахами влажных листьев и коры. Крупные капли в зелени казались рассыпанными по земле звездами, Мир, в который пришел новый эльда, был лучезарен и бестревожен.
Нэрданель, сидя на постели, все еще рассматривала своего малыша.
- Он будет сильным и красивым. Я видела уже много детей и могу предсказывать это.
- Не знаю, какое имя даст ему Феанаро, а я буду звать его Майтимо.
Фаньявен развязала дочери ворот рубашки, освобождая ее тепло-золотистую грудь, и поднесла головку ребенка к упругому розовому соску. Тот почти сразу схватил его и зачмокал.
- И будем радоваться, как радуется Иаванна каждому новому ростку, - сказала Вильялотэ.
Каламирэ просунула голову в дверь:
- Я привела Феанаро. Только… - она удивленно понизила голос, - я нашла его вовсе не в доме. Он лежал в саду лицом в траву. Когда я его окликнула - вскочил, словно оса ужалила, схватил меня за руку… вот, синяк теперь будет… и молчит, только губы кусает. В общем, Вильялотэ, я сперва налила ему настойку кошачьего корня.
Фаньявен засмеялась, улыбнулась и Нэрданель, не отрывавшая взгляда от уснувшего у нее на руках сына.


Радость успокоила Феанаро. Теперь его не встречали в черном. Не летели за дверь мастерской разочаровавшие изделия. Некоторые даже посмеивались, видя, как неутомимый искатель валяется на траве, посадив сына себе на грудь и с удовольствием подставляя щеки под шлепки его ладошек.
Нэрданель была спокойно счастлива. Она по-прежнему переписывала в свои книги новое о камнях и рудах, о движении звезд, помогала Вильялотэ дополнить рисунками ее исследования о севере.
Финвэ оценил ясный и трезвый разум своей невестки. Он заезжал в одинокий дом у подножия Туны специально побеседовать с ней. Когда Феанаро уходил к ученикам, подолгу сидели они с Нэрданелью на затененной веранде, и малыш теребил то бронзовую косу матери, то черные гладкие волосы короля.


В поход в сумеречные леса юга Вильялотэ позвала Даэнаро. С ними решила идти и Калиэн. Отважная защитница детей во Внешних землях стала искусной наездницей и едва ли не самым метким копьем в свите Оромэ.
Три всадника долго ехали полями и лесами, и копыта их коней топтали удлинняющиеся тени. Потом их обступили достающие до облаков деревья, перевитые ползучими растениями. Никакого запаса продуктов не хватило бы на такое долгое путешествие, и охотники снабжали отряд своей добычей.
Им встретились еще невиданные породы кэлвар. Однажды копье Калиэн уложило толстое коротконогое животное, шлепавшее по мелководью и выдиравшее корни крупных пурпурных цветов. Мясо животного оказалось вкусным. Но Вильялотэ больше заинтересовали растения, которые оно поедало.
- Попробую привезти корневища в Тирион. Если оно приживется там, его красоту оценят. А орешки в созревших коробочках просто сладкие.
Костер разгонял тени леса. Даэнаро, полулежа, помешивал угли палкой.
- Вильялотэ, почему ты ходишь без оружия? Вчера мы встретили очень сердитых диких свиней. Если бы они на тебя напали?!
- Мне теперь не по руке никакое оружие.
- Почему?
- Помнишь, в садах у Эстэ, мы с тобой учились слушать тишину? Ты тогда убежал ловить бабочек. А я осталась, и мне открылись мелодии живого. Теперь я слышу все, что происходит с другими. Каково мне будет, если я услышу, как умирает застреленное мною животное?
- Но ведь можно закрыться не слышать!
- От этого притупляется слух. А я должна улавливать нужное звучание мгновенно… Представь себе - ты сейчас плеснешь себе на руку супом из котелка. Хорошее удовольствие? Тут надо приходить на помощь также быстро, как подхватывают падающего.
- Я тоже слышу кэлвар, - заметила Калиэн. Но мне открываются их повадки и настроения. Вот сейчас неподалеку от нас щиплют листья крошечные оленьки. Они нас не боятся и правильно делают - такая мелочь нам не нужна. Да и хватит мяса еще дня на три.
Вильялотэ улыбнулась, продолжая раскладывать собранные растения:
- У тебя другой талант, Калиэн. Тебе, наверное, хочется встретить сильного и опасного зверя и победить его. Ну а если бы те недовольные свиньи повстречались со мной, я бы попросила их успокоиться и идти соей дорогой. Так можно договориться с любым нормальным зверем.
- Нормальным? - удивился Даэнаро.
- Помнишь летучую мерзость, что напала на нас с тобой в холмах у реки?
- Я уже давно знаю, что это была тварь из Утумно. Попробовала бы она сейчас появиться! - под его пальцами загудела тетива мощного лука. - Против таких ты бессильна, Вильялотэ?
- Не знаю… травница задумалась, перебирая свою добычу. - Иногда мне думается, что я смогла бы найти мелодию, разрушающую roa. Но я никогда не стану и пытаться это сделать.


Чем дальше забирались они на юг, тем меньше встречалось им цветущих растений. Между необъятными стволами проскальзывали сумеречные животные со светящимися глазами и вечно настороженными огромными ушами. Тенелюбивые мхи карабкались вверх по живым и засохшим стоя деревьям. И когда листья на ветках сменились жесткими иглами, а травы исчезли вовсе, всадники повернули обратно.
Там, где свет Валинора казался червонным золотом, леса были полны жизнью. Над глубокой спокойной рекой изыскателям встретились нарядные птицы. Оперение их переливалось, как самоцветы. Головы одних были украшены причудливыми хохолками, другие с трудом тащили на лету длинные расписные хвосты. Даэнаро они очаровали, и он поклялся обязательно поймать живьем несколько таких птиц. Он напоролся на жгучие шипы на одном дереве, свалился с другого, но своего добился. Четыре пары ослепительно ярких созданий оказались в плетеных клетках на спине вьючного коня. Птицы питались плодами и скоро научились клевать кусочки с ладони. Умом они не отличались, но обладали приятными мурлыкающими голосами, которыми они без конца переговаривались.
- Вильялотэ, какие тебе нравятся? Вот эти, красно-золотые, с зелеными зеркальцами на крыльях? Или голубые, с длинным пером в хвосте? Забирай любую пару.
- Мой ручной ворон или заклюет этих болтуний, или улетит обратно в Араман. Если тебе так хочется их кому-то подарить, отнеси к королеве. Она любит красивых животных.
Калиэн засмеялась:
- Они яркие, а не красивые. Посмотри на коня, на котором едешь. Он прекрасен силой, умом и благородным нравом. А у этих глупышек нет ничего, кроме пестрых перьев.
Небо на севере становилось все светлее.


Феанаро очередной раз добился своей цели. Сделанные им крупные голубовато-белые кристаллы светились холодным ярким светом. Их оправляли в металлические сетки и брали с собой, уезжая далеко от Эльдамара. Но особенно оценили такие светильники тэлэри Альквалондэ. Белые корабли заплывали все дальше в покрытые тьмой воды. Подвешенные к мачтам, такие светильники не только радовали сердца мореходов, но и не давали кораблям разбрестись в тумане.
Второй сын Нэрданели появился на свет в час сияния Лаурелин. Феанаро в это время был у отца - король собрал лучших мастеров для совета. Но Финвэ вынужден был его вскоре отпустить: тот сидел бледный, сцепив ледяные пальцы и отвечая невпопад. Посланница Вильялотэ нашла его потом на скамейке в саду. На лукавый вопрос - не дать ли кошачьего корня, не спускавший ни малейшей насмешки Феанаро не обратил внимания. До него дошло только, что мать и ребенок здоровы и радостны.
В благодарность за рождение третьего внука Финвэ подарил невестке ожерелье, набранное из редкостных зеленоватых жемчужин.
Майтимо, посмотрев на братика, поинтересовался, когда тот подрастет, чтобы с ним можно было играть. Ответ слегка разочаровал старшего Куруфинвиона.
Но внукам Перворожденных не приходилось жаловаться на отсутствие ровесников. Ученицам Вильялотэ, уже ставшим мастерицами исцеления, приходилось то и дело лечить ушибы и ссадины, а то и вправлять вывихи неуемным озорникам.


Старший сын Индис нравился Вильялотэ. Он был тверд и ровен духом, как его отец, и стремился понимать души других. Его меньше влекли тайны мироздания, больше - чувства и мысли, руководившие поступками эльдар. И суждения он всегда высказывал глубокие и обдуманные. Нолофинвэ тоже смог бы провести народ через опасности Внешних земель. Финвэ давно уже прислушивался ко мнениям своего второго сына.
Феанаро решал быстро и от высказанного вслух уже не отступался ни при каких условиях. И однажды Нолофинвэ, слушая запальчивую речь брата, сказал со смехом:
-Ты понимаешь сталь и камень лучше, чем самого себя! Сегодня ты споришь с тем, что сам говорил недавно.
Феанаро вспыхнул:
- Только дурак не меняет своего мнения!
- Но умный, прежде чем что-то изменить, сравнит старое и новое.
- Хорошо! Сиди у окошка и сравнивай хоть огурцы с лошадиными хвостами, если тебе нечем заняться! А у меня есть дела поважнее!
И не оглядываясь, вылетел за дверь. Финдис попыталась его остановить - он только стрельнул взглядом полыхающих глаз и побежал вниз по лестницам города.
Финвэ не хотел винить в ссоре ни одного из сыновей, но покоя в его жизни поубавилось.
В час угасания Лаурелин Нолофинвэ отправился разыскивать убежавшего куда-то Финакано. И нашел в саду возле кузницы. Феанаро валялся на траве, а его старший сын и племянник навалились на него, пытаясь заломить руки за спину. Тот делал вид, что борется изо всех сил, и все трое задыхались от смеха.
- Оттащи от меня этих мартышек!
Нолофинвэ подхватил Финакано на руки. Тот мазнул отца по лицу сперва пальцами правой, а потом левой руки. Феанаро, как барс, перекатился через себя и поймал Майтимо в охапку.
- Все, попались! Сейчас отдадим вас мамам!
- Зачем? - спросил тот, стараясь вывернуться.
- Мыть! А может, вас придется и кипятить с содой, чтобы вы снова побелели.
Нолофинвэ увидел, что лица мальчишек и самого Феанаро исчерканы красными и черными полосами.
- Что с вами случилось7
- То же, что и с тобой1 - Феанаро, удерживая одной рукой путающего ему волосы сына, вытащил зеркальце.
Нолофинвэ увидел у себя на лбу и щеках такие же пятна.
Оказывается, мальчишки нашли возле литейной железную и марганцевую руду. Стали рассматривать, сперва испачкались нечаянно, потом стали мазаться нарочно. Обнаруживший их Феанаро засмеялся и назвал красноносыми обезьянами. Тогда они извозили и его.
- Знаете, что? Соды у меня совсем мало, только добавить в расплав. Пойдемте на озеро и отмоемся сами!
Они вчетвером долго плавали и ныряли наперегонки. Сегодняшней ссоры словно не было.


Старший сын Нэрданели рос быстро и был выше ростом и сильнее сверстников. Кроме Финакано с ним крепко дружили еще трое мальчиков и две девочки. Забавы их были атлетического свойства: то они взбирались куда-нибудь повыше, то боролись и соревновались в беге. Вырезав себе копья, швыряли их в деревья и стены. Но воображали себе при этом не охоту, а битвы со злобными существами мрака. Каждый из них был уверен, что не отступил бы перед ужасами, преследовавшими эльдар во Внешних землях.
Нэрданель ждала третьего ребенка. Если для Феанаро рождение сыновей было тяжкой победой в борьбе с судьбой, то его жена просто любила детей и хотела иметь их много.


Вильялотэ, едва перешагнув порог, услышала возню, прерываемую заливистым смехом. Макалаурэ сидел на диване, а на полу у его ног Майтимо и Финакано с рычанием замахивались друг на друга ладонями с подогнутыми в виде когтей пальцами.
- Я думала, что тут сражаются все семь львов…
- Вильялотэ, как ты догадалась, что мы - львы?
- Львов узнают по громовому рыку… и лохматой гриве.
Мальчишки тут же разлохматили себе головы до полного безобразия.
- Мама наверху, правит книгу… Ар-р-роу!


- Когда твой сын появится на свет, я уеду в Альквалондэ.
- Зачем?
- Мореходы наткнулись в десяти днях пути на юго-восток на неизвестные острова. Ольвэ снаряжает пять кораблей. После праздника урожая мы отплываем.
- Т не опасаешься, что вы окажетесь слишком далеко?
- С нами будут Калиэн, Даэнаро и другие мастера оружия. Я наверняка привезу оттуда много интересного. Надеюсь, ты мне поможешь потом разобраться с находками.
- Разумеется, Вильялотэ. Феанаро тоже собирается ехать - на север. Только он хочет забраться подальше тех мест, где была ты.
- Что же, я научу его приручать и седлать оленей! Правда, дальше начинаются сплошные снега и льды.
Внизу что-то посыпалось. Женщины спустились в гостиную. Макалаурэ, оседлав брата, колол камышиной злобно шипящего и щелкающего зубами Финакано. Вокруг валялись опрокинутые стулья.
- Конь, всадник и чудовище - умывайтесь, причесывайтесь и к столу.
- Мы только сбегаем в кузню, - предложил Майтимо.
- Ну, нет. Оттуда вы как раз к урожаю и вернетесь. Отец сам знает время обеда.
- Вильялотэ, - Нэрданель задержала врачевательницу у двери, - ты точно знаешь, что у меня будет еще один сын?
- В этом я не ошибаюсь уже много-много лет.


- Я бы тоже поплыл с тобой, Вильялотэ, - Феанаро небрежно разгреб набросанные на столе прозрачные камни. - А пока дарю для вашего похода вот это.
На металлической дужке висел, закрепленный тонкой нитью, похожий на наконечник стрелы грузик.
- И что дальше?
Тот довольно улыбнулся:
- Не догадываешься?
Прицепив к грузику флакон чернил, он с силой раскрутил подставку. Она тут же покрылась паутиной пятен. Но на столе капли по-прежнему ложились в одну тонкую линию.
- Куда бы ни поворачивал корабль, как бы не качали его волны - маятник всегда покажет вам путь домой.
Вильялотэ покачала головой:
- Так просто… и так замечательно!
- Когда будешь показывать это в Альквалондэ, порекомендуй Ольвэ и его рулевым сесть на скамьи, чтобы они не шлепнулись на пол!
- Я еще запасусь настойкой кошачьего корня с глухой крапивой и боярышником…
- Ты все смеешься надо мной, да?! - Феанаро оперся о стол обеими руками. - Глупый Куруфинвэ кусает пальцы в уголке, когда другие радостно ждут приглашения к колыбели ребенка!? А я не могу отделаться от чувства - кто-то сильный и безмерно злобный стоит у меня за спиной… нет, у всех нас!.. и ждет своего часа. И однажды все рухнет в такую пропасть…
- Кто может быть таким страшным врагом? Мелькор побежден, а его последыши так ничтожны, что стрела из хорошего лука успокоит их навек. Да и нет им хода сюда, на нашу сторону.
- Может - пока нет? Ведь есть еще и тот берег, на котором они копят силы.
"Ты сын Мириэли, - подумала Вильялотэ. - Мать оставила тебе не только любовь к мастерству, но и зерно тревоги и страдания".
- Сила Хранителей Арды велика, и они не дозволят еще раз рушить созданное ими. Оромэ во главе охоты пролетает над сумеречными землями. Иаванна, моя наставница, неодолимой мощью своей лечит Искажение живого. Все видят звезды Элентари. Я надеюсь на Валар… и на эльдар, ставших могучим и мудрым народом.
- Надежда - слабая защита. Я хочу быть уверенным.


По мерцающим водам Эльдамарского залива корабли шли ходко и уверенно. За берегами Эрессеа к ним присоединились несколько морских животных. Огромные, в половину корабля длиной, они взлетали над волнами в высоких грациозных прыжках. Черно-белая раскраска могучих тел и торчащие на спине высокие плавники придавали им особую красоту и стремительность.
- Мы зовем их гончими Уйнэн, - объяснил валинорцам кормчий. - Они охотятся стаями, как и собаки. Кроме того, также добры и умны и всегда приносят на спине упавшего за борт.
- А еще мастерски сражаются с хищными рыбами, - добавил другой моряк. - Они, наверное, сильнее всех, живущих в водах.
Притупленная черно-белая голова высунулась у черена руля, блеснул маленький озорной глаз - и брызги окатили стоящих на корме.


Дважды дежурный перевернул огромные часы в кормовой каюте, и тьма сомкнулась вокруг флота. На третий день плавания небо закрыли тучи, и единственными источниками света остались укрепленные на мачтах сияющие камни. Из глубин поднимались рыбы и, завороженные светом, следовали за кораблями на радость морским собакам. Однажды к флагману приблизились две белесые рыбины длиннее самого корабля. В тот же миг черно-белая стая развернулась полумесяцем и помчалась им навстречу громадными прыжками.
Первый же удар гончей приподнял одну рыбину над водой. Блеснула разверстая пасть, в которую можно было бы войти, чуть наклонив голову, лязгнули громадные зубы. Но морские охотники таранами врезались в головы и брюха чудовищ, пока те не всплыли мертвыми. Тогда гончие деловито разорвали их и лучшие куски съели. Моряки втащили на борт одну широкую голову со стеклянными глазами и пастью-пещерой. Зубы, торчащие в несколько рядов, были остры, как ножи, и лезли на хрящеватый нос.
Даэнаро выбрал стрелу на крупного зверя, растянул лук изо всех сил - наконечник отскочил от шершавой шкуры рыбины.
- Возможно, дальше в Море обитают и более опасные существа, - заметила Вильялотэ.
- Ни у кого из них не хватит ума опрокинуть корабль, - успокоил кормщик. - И стая гончих не оставит нас, пока мы не придем к Эрэссеа. Они и путь нам укажут. Но, конечно, то устройство, что ты привезла от Феанаро, для нас бесценно. Теперь мы нарисуем наши берега и найденные острова на бумаге и проложим к ним точные курсы.


Первые три острова оказались населены лишь морскими птицами и поросли седым от соли мхом. Зато четвертый был покрыт сумрачным хвойным лесом.
Даэнаро взялся найти какую-нибудь добычу и отправился за прибрежные скалы с десятком охотников. Вскоре они вернулись со связками боровой птицы.
- И никаких следов на земле! По этому острову никто не пробегал с той поры, как он вынырнул из Моря.
Вильялотэ рассматривала ползучие травы, иногда узнавая в них родичей буйной поросли Эльдамара. Мир бессветия цеплялся за жизнь, надеясь однажды проснуться по-настоящему. Зато изобильна была жизнь прибрежных вод. Комья плавучих водорослей подарили ей сок, сила которого превосходила возможности всех олвар, растущих на суше. Пожалуй, не было ран, которых не заживила бы темно-коричневая, густая, пахнущая йодом и чуть прелью жидкость.


Даэнаро шел поодаль от врачевательницы, поглядывая на кроны деревьев.
- Берегись, Вильялотэ! Ты не отрываешь глаз от земли, а на этих деревьях шишки огромные и тяжелые, как камни. Вт свалятся на голову!
- Пока они будут валиться с такой высоты, я успею услышать и отбежать вон за тот овраг.
Звякнула тетива. Шумно ударяясь о ветки, на полегшую песчаную осоку упал черный глухарь.
- Добуду еще одно, и для нашего корабля ужин готов…
Вильялотэ обернулась рывком - ее толкнуло чувство опасности. Даэнаро тоже услышал - его стрела врезалась в прянувшую из оврага тушу. Но нечто огромное, одновременно чешуйчатое, лохматое и рогатое уже подмяло охотника с хлюпающим рыком.
"Замри!" - Вильялотэ выбросила перед собой напряженные ладони.
Чудище на мгновение застыло, а потом подняло на врачевательницу глаза с вертикальным зрачком. Злобный, тупой, но совсем не звериный взгляд…
"Уходи!"
Голова, разом похожая на медвежью и козлиную, оскалила длинные клыки. Воля эльдэ приказывала звериной сущности твари бежать. Но под толстым черепом отдельно жила почти разумная ненависть именно к Звездному народу. И неуклюжее тело стало распрямляться, опираясь на две задние ноги и вытягивая пятипалые передние лапы к новому врагу. Длинные когти на правой краснели свежей кровью.
- Эй! - Калиэн выскочила из жухлого тальника.
Чудовище коснулось передними лапами земли и прыгнуло на нее. Копье, направленное расчетливо, вонзилось в пасть снизу вверх, дробя шейные позвонки. Но когти несколько раз вспахали землю, прежде чем тварь издохла.
Даэнаро лежал на мху в луже крови. Распоротая когтями куртка быстро темнела.
Вильялотэ упала на колени. В широкой рваной ране белело обнажившееся ребро, и пульсировал надсеченный край печени.
Совсем остановить кровь сразу не удалось, она продолжала сочиться темными каплями. Печень стянулась, но остальная поверхность раны оставалась открытой.
Вильялотэ на всякий случай хорошо обмыла разорванные ткани настойками зверобоя и золы водорослей. Потом долго накладывала швы, смачивая их тем самым густым соком. Такое ранение ей пришлось лечить впервые. Закончив, она почувствовала себя пустой и вялой. Как вылущенный стручок.
- Даэнаро выживет, - сказала врачевательница. - Но лежать ему придется долго.
- Вот что, - Калиэн обвела жестким взглядом лучников. - Поскольку глава охотников теперь я, приказываю ходить по острову не меньше, чем впятером. Особо же храбрые отсидят большую склянку времени в носовой каюте, отдав мне оружие.
Никто не возразил ей вслух.
С большими предосторожностями с чудовища содрали шкуру.
- У него был крошечный и злой, но разум, - сказала Вильялотэ. - Я не сомневаюсь. Что это тварь, выведенная в Утумно. Не могу понять, как она пересекла Море.
- На берег иной раз выбрасывает ветки неизвестных у нас деревьев, - заметил кормчий. - Ветры над водами сильны и гонят большие волны. Может, на каком-нибудь бревне принесло и эту мерзость.
Калиэн острием копья тронула расправленную шкуру.
- Вильялотэ, - сказала она тихо, когда кормчий отошел, - Мы постарались забыть все гадкое, что видели во Внешних землях и не рассказывать детям. Но однажды мне довелось в тамошних лесах севернее берега убить нечто подобное. Правда, оно было куда меньше и сильнее походило на эльдар. То даже пыталось что-то сказать…
- Сказать?! Что?!
- Оскорбление. Угрозу. Это меня так поразило, что будь тварь попроворнее - мы с тобой не скоро встретились бы. Эта, - Калиэн снова указала копьем, - почти зверь, а та была почти разумна.
Врачевательница, нахмурившись, смотрела на набегающие темные волны.
- А ведь за морем остались побоявшиеся Похода.
- Наверное, их кости уже истлели в кишках разных чудовищ. Когда они выйдут из Мандоса, мы узнаем их судьбу.
- Боюсь, что их fear так сломлены ужасом и болью, что они еще надолго предпочтут покой Безвремения.
- Меня бы гибель не сломила. Достойно разумного отвечать на удар врага более сильным ударом. Боль утихнет, радость победы останется.
Вильялотэ улыбнулась:
- Ты знакома с Феанаро?
- С этой колючкой? Не желаю знаться, будь он еще в сто раз умнее и искуснее в ремеслах.
- Однако, он тоже желает встречать врага острием копья.
- Значит, иногда и его посещают верные мысли.


Корабли приставали все к новым берегам. Зарисованное на бумаге, это место выглядело кучкой раскатившихся вишен. Вокруг больших кусков суши теснились островки поменьше и просто отдельные скалы. Иногда их соединяли отмели. Привычные к морю альквалондцы обнаружили россыпи жемчужных раковин и занялись промыслом. Потом им встретились просто чудовищные ракушки. Когда одну вытащили на берег и выпотрошили, выздоравливающий Даэнаро уселся на переливчатой створке с ногами.
Морские гончие пытались помогать ныряльщикам, но проку от их усердия было мало - только взмучивали песок своими хвостами. Зато кусачих рыб, живших в подводных норах, тут же ловили и съедали. Впрочем, эти рыбы показались вкусными и самим мореходам.
Когда корабли осели под тяжестью добычи, старший кормщик объявил о возвращении. Дальше к югу были еще острова. Их обследование отложили до следующего похода.


Тирион, венчающий Туну стал больше, хотя народ Ингвэ переселился в сады у подножия Ойолоссэ.
У дома короля в струях фонтана танцевали серебряные шарики, наполняя сад тихой музыкой. Нолофинвэ невысоко оценил эту выдумку старшего брата. Но многим такое устройство понравилось, и поющие фонтаны появились на террасах, спадающих к равнине.
Вильялотэ смочила ладони в прохладной струе.
Вместе с другими лучшими мастерами она участвовала в королевских советах. И вот сегодня опять разгорелась ссора между старшими сыновьями Финвэ. Феанаро сказал, не додумав, Нолофинвэ не преминул поиронизировать. Старший взорвался:
- Если меня здесь не желают слушать, незачем и приглашать!
- Что же, может, без тебя совет пройдет спокойнее…
Феанаро уставился на него прямо-таки с яростью:
- Полагаешь, что слушать будут только тебя?!
Финвэ положил руки им на колени:
- Успокойтесь. Каждый может высказать свое мнение.
Нолофинвэ пожал плечами и отвернулся. Феанаро стиснул пальцы в "замок":
- Как можно высказаться, если мне рта не дают открыть?
- Пожалуйста, говори. Если тебе так хочется, я наберу в рот воды, - Нолофинвэ демонстративно потянулся к кубку.
Феанаро взвился на ноги:
- Отец! Если ты хочешь выслушать меня - приглашай одного! А еще лучше - приди ко мне!
Дверь хлопнула с такой силой, что закачались тяжелые венчики орхидей в настенных вазах.
Нолофинвэ все же досадовал на себя за несдержанность. А золотоволосый Арафинвэ смотрел на дверь со страхом и печалью.
Все стали расходиться. Мало кто одобрял Феанаро, но были и осуждавшие сына Индис. И всем разлад в семье короля тяжко лег на душу.
Пресветлый Тирион нес рану в сердце, и предводительница врачевателей не знала, как залечить ее.


Феанаро сидел под плакучей ивой и бросал сорванные цветки незабудок в водоворот.
- Ты, знаток fear, чем я хуже Нолофинвэ? Или…
- Молчи. Сейчас ты можешь сказать такое, что уже не возьмешь обратно.
- Ты тоже зажимаешь мне рот?!
- Чтобы ты отдышался.
- Тогда отвечай!
- Ты лучше многих… если не всех, кого я знаю. Если бы мы были сейчас во Внешних землях, я пошла бы за тобой. Но ради народа отдала бы голос за Нолофинвэ.
Феанаро резко повернулся к ней.
- Помнишь, как я первый раз перевязывала тебе руку? Ведь страшная была боль?
Напоминать эльда о неприятных переживаниях было грубостью. Феанаро передернул плечами, глядя в воду, и через силу произнес:
- Думал - сердце остановится…
- Но терпел. Даже пререкался со мной. Почему же ты не можешь вытерпеть ничьих возражений, пусть даже ошибочных?
- Не выношу глупостей!
- Многие готовы полюбить тебя. Но это также трудно, как умываться кипятком.
- Я никому не навязываюсь. Я только не хочу, чтобы кто-то - пусть даже и брат! - позорил меня перед отцом.
- От какого цеха ты был сегодня на совете?
- Что? - серые глаза удивленно расширились.
- Ну, я - от врачевателей, Махтан - от кузнецов и литейщиков, а ты?
Феанаро болезненно усмехнулся:
- Ты вот про что! Не знаю!
- Однако, тебя с радостью поставили бы во главе любого цеха.
- Но если отец позволяет выгнать меня с совета…
- Разве тебя выгоняли? Тебя догнать не смогли!
Глаза Феанаро остались холодными.
- Вильялотэ, ведь может быть так… что сын вырос, и о нем начинают… забывать?
- Нет Тирионе дома, в котором я не побывала хоть один раз. И нигде не встречала того, о чем ты сейчас сказал. У тебя самого четыре сына и скоро появится пятый. Кого из них ты предпочитаешь?
Феанаро сдвинул стрельчатые брови:
- Что ты говоришь!
- Также думает и король. И ваши нелады с братом больно ранят его.
- Опять я виноват!
- Терпи, это всего лишь горькое лекарство.
- Ты и Нолофинвэ его нальешь?
- Безусловно.
Феанаро вскочил на ноги:
- Ладно! Подождем, пока твое лекарство подействует. Пойдем, я покажу тебе кое-что новое.
В мастерской на подставке из красного дерева опалово переливался полупрозрачный шар.
- Смотри в него и думай о местах, в которых хотела бы побывать.
Середина шара стала наливаться серебрящейся голубизной. К зеленому берегу скользил кораблик, сопровождаемый двумя морскими гончими.
- Это мои воспоминания?
- Ты видишь то, что сейчас происходит в заливе. Хочешь проверить? Ну, загляни к себе домой!
На каменных ступенях сидела Луинэн, ученица, и обрывала со стебельков цветки ландыша. Скворцы на скамейке рядом расклевывали недоеденное печенье.
- Что скажешь?
Вильялотэ поцеловала мастера.
Феанаро горделиво улыбнулся:
- Отнесу это на совет. Посмотрим, что тогда скажет мой многомудрый братец!


Компания Майтимо с легкой руки Вильялоте именовала себя "львами". Они научились метать в цель не только копья, но и ножи и топоры. Причем, старались бросать метко на бегу, из-за спины, в кувырке. Просто мерятся силой им было уже неинтересно. Требовалось в борьбе подсечь соперника неожиданным движением, одним захватом поставить в беспомощное положение. Золотоглазый сын Феанаро, посмеиваясь, позволял любому схватить себя в охапку и неуловимым толчком валил на землю, да так, что тот сам во мгновение ока оказывался согнутым пополам и с руками у лопаток. Молодецкие потехи "львов" привлекли множество последователей. Подростки соревновались в борьбе так усердно, что вывихи плеч стали обычным делом в городе.
Бросить на землю самого Майтимо удавалось лишь Финакано, да и то крайне редко.
Но из могучих рук старшего Феанариона выходили хрустальные кубки и вазы, до того тонко выделанные, что казавшиеся отлитыми из одного света. Пробовал он себя и в создании рукотворных камней. Иногда на шее Нэрданели светилось золотыми и голубыми искорками ожерелье, сделанное ее первенцем. Однако более всего предводителя и его "львов" влекла борьба с опасностями. Все семеро напросились во второй поход к островам. Им мечталось встретить такое же чудовище, какое поранило Даэнаро. Но мореходы, обследовав еще десяток клочков суши, нашли там лишь новые породы птиц и ящериц.
Макалаурэ бегал со "львами" и был не последним в их содружестве. Очень рано открылись ему мелодии мира, и он тал сплетать их со словами. Менестрели Тириона прославляли красоту живого и неживого, видимого и слышимого. Песни Макалаурэ расплескивали огонь, звали достичь неведомого, не умиротворяли, а тревожили души.
Когда "львица" Майкалэ, более всех воодушевленная его балладами, уговорила совсем юного менестреля спеть перед мастерами слова, те были смущены.
Оказавшись среди известнейших певцов, Макалаурэ долго смотрел в пол, потом присел на скамью у самого выхода и поставил на колено арфу…
----- ---- ----
Одним из слушавших вспомнились длинные сторожкие ночи под мерзлыми звездами. Пальцы не чувствуют копейного древка, губы застыли так, что не произнесешь и своего имени. А тьма смотрит в спину голодными глазами с вертикальным зрачком…
Другим привиделись укрытые туманной мглой леса и горы, что оставались в стороне от их пути. С вершин холмов иногда виднелись вдали черные зеркала озер, перекатывавшие по зыби отражения звезд. Ущелья вдруг открывали заросшие высокими травами котловины. Долины терялись в сумраке… А дружина проходила мимо в торопливом походе.
Макалаурэ несколько мгновений сидел молча, потом встал, быстро поклонился и вышел. Его догнали, попросили спеть еще. Он упорно качнул головой. Тогда его отпустили, взяв слово, что он придет еще.
Сын Феанаро долго не пел на состязаниях певцов, что происходили в садах на самой верхней террасе города. Пел друзьям, пел, когда просили собравшиеся в доме Финвэ. И слава его делалась все громче, но отдавала какой-то холодной горчинкой, как вода кипучих родников в горах.


Вильялотэ отпустила коня и направилась к редким соснам, золотившимся на пригорке. Здесь в изобилии виднелись пурпурные цветки наперстянки. Незаметная, но могущественная травка успокаивала сердце и побеждала яды.
В новом походе к островам чуть было не случилось несчастье. Ныряльщик подобрал очень красивую раковину и не заметил, как моллюск царапнул его. Очень скоро моряк стал задыхаться и потерял сознание. Спасла его от гибели, пожалуй, сама морская вода, обмывшая ранку. Теперь на кораблях всегда будет запас противоядий…
- Вильялотэ!..
Перед травницей стоял растрепанный Тиелкормо. Руки юноши были запачканы кровью.
- Что с тобой?
- Мой брат… он такой растяпа!.. Я руку ему перевязал, а кровь все идет…
- Пошли скорее!
Карнистиро лежал на истоптанной траве, бледный, с посиневшими губами. На толсто намотанных на левое предплечье лоскутах проступали алые пятна.
Мгновенное сосредоточение, и ладонь катает по тонкой мальчишеской руке горячий шарик силы. Врачевательница чувствует, как успокаивается кровь, возвращаясь на положенные пути. Теперь можно и развязать неумелую повязку.
Запястье было словно надрезано ножом. Ладони мастерицы легли на края раны, заставляя их сближаться.
- Чем это он себя так?
- Схватил мой лук, растянул, тетива вырвалась…
- Так может, это ты растяпа, что не уследил за своим оружием?
Тиелкормо промолчал. Он с детства научился как-то так взмахнуть длиннющими ресницами, чуть приподняв уголки губ, что пропадало желание с ним спорить. Сам он никогда не спорил - просто поступал по-своему.
- Подай брата мне на коня, а сам садись сзади.
- Моя лошадь тут рядом.
Всадники понеслись к городу.


Карнистиро пришел в себя еще по дороге и стал просить отпустить его во дворе.
Нэрданель, посадив самого младшего на расстеленный ковер, бросилась навстречу.
- Что с ним, Вильялотэ?!
- Глубоко просек руку тетивой большого лука. Сейчас перевяжу по-настоящему.
- Горе мое! - Нэрданель коснулась губами щеки сына и потрепала его медно-красные волосы. - Только-только зажила лодыжка… Ну, теперь тебе это даром не пройдет! И сбежать не успеешь! А ты, - повернулась она к Тиелкормо, - дай мне свой лук. У вас, охотников, за провинности положено отбирать оружие? Я повешу его в гостиной. Иди наверх. Три полных круга времени из дому ни ногой.
Тот независимо блеснул фиалковыми глазами и отдал лук и колчан.
Вильялотэ с мальчишкой на руках поднялась в спальню.
- Отпусти меня, шепнул он. - Ну, как будто я сам вырвался и убежал.
- Ты и десяти шагов не пройдешь.
- Честное слово, пройду!
Однако его уже усадили на стул и в четыре руки раздели.
- Сейчас Вильялотэ перевяжет тебе руку, и останешься в кровати пять кругов света.
- Почему Тиелкормо только три, а мне целых пять?!
- Потому что ты покалечился его луком, а не наоборот.
Врачевательница смазала грубый рубец соком водорослей и накрыла его тонкой тканью, пропитанной маслом.
- Вильялотэ, правду говорят, что Тиелкормо родился с луком в руках?
- Ну, я этого не заметила.
- А что ты знаешь про меня?
- Ты рыжий, как костер во тьме, ловкий, как куница и поперечный, как шпонка оси.
- Вильялотэ, скажи мне слова сна, чтобы время прошло быстрее.
- Оно для тебя длинно?
- Пять раз по двенадцать часов - это же ужас как много!
- Тебе они даны, чтоб подумать, что натворил.
- Чего тут думать! Надо было снять рубашку и обмотать руку.
- Тетива могла хлестнуть и по груди. Так что в следующий раз снимай штаны.
Темно-голубые глаза сверкнули жгучим гневом. Мальчишка крутнулся в постели и принялся водить пальцем по узору настенного ковра.


Нэрданель повесила длинный лук на стену.
- Ну, вот, прибавила себе забот, - улыбнулась она, прижав к плечу головку младшего сына. - Теперь надо следить, чтобы наказанный не сбежал.
Вильялотэ посмотрела на лестницу.
- Нет, Тиелкормо отсидит минута в минуту. Такие вещи уже давно ниже его достоинства мастера оружия. Зато другой умчится при первой же возможности. И бежать ему недалеко - только через сад до мастерской. Там ему будет и укрытие, и утешение.
Обе женщины рассмеялись.


Во Внешних землях охотники были вооружены копьями и луками. После первого же несчастья, когда пропала ушедшая по воду девушка, женщины попросили сделать им большие ножи. Охотится с таким оружием было невозможно, но для обороны оно очень годилось.
Оромэ привез и раздал несколько длинных и острых мечей, объяснив, как ими действовать. Калиэн и некоторые другие охотники таким оружием пренебрегли, считая, что удобнее копье, лук и нож. Но оба короля носили мечи и отлично ими владели. В Тирионе мечи упокоились на стенах, напоминая о пройденном пути.
И Вильялотэ была удивлена, увидев меч Финвэ в руках его старшего внука.
Майтимо ловко перебрасывал рукоять из ладони в ладонь, и вокруг него тихо шелестела сплошная стена сверкающей стали. Это было красиво и тревожно. Финакано, тоже обнаженный по пояс, ревниво следил за братом.
- Можно мне подойти к вам?
Меч, описав восьмерку, нырнул в ножны.
- Что это вам вздумалось забавляться такой вещью?
- Мы просили деда показать, как рубят мечом. Теперь сами пробуем.
Фнакано схватился за резную рукоять:
- Теперь моя очередь!
Клинок пошел быстрее и запел громче.
- Если вы зацепите друг друга этой штукой - рана заживет очень нескоро.
- Мы близко друг к другу не подходим.
- Лучше бы вам взять простую палку и надеть что-нибудь. Стал остра и всегда ищет крови.
Рослые юноши улыбнулись снисходительно и пообещали врачевательнице быть осторожными.


Вильялотэ снова отправилась на берег моря. Те водоросли, что в изобилии плавали возле островов, в заливе встречались редко. Тэлэри старались вылавливать все попадающиеся бурые комья. Но этот вид морских олвар предпочитал темные воды. Зато удалось найти похожий по свойства сок в мелких раковинах побережья. Правда, его приходилось усмирять отварами корней папоротника и белой кувшинки, иначе он обжигал рану.
А вернувшись и навестив Нэрданель, увидела в саду Тиелкормо, небрежно отбивавшего палкой удары наскакивавшего на него Карнистиро. Оказывается, сперва "львы", а потом и их подражатели взялись учиться фехтованию. Глаз пока выбито не было, а вот ключицы двое сломали.
Острый и тяжелый меч Финвэ вернулся на стену. Но палки все же надоели. Разумеется, очень скоро фехтовальщики нашли способ обезопасить новую игру. Простая кожаная рубаха, усиленная железными накладками, позволила фехтовальщикам снова взять в руки пусть притупленное, но железо.
Вряд ли и сам предводитель "львов" знал, зачем он выдумывает и шлифует броски и повороты с оружием. Туманно рисовались какие-то подвиги с мечом в руках, но относились они к воображаемому прошлому. Хватало одного наслаждения своей силой и ловкостью.


Феанаро последнее время почти не появлялся в городе. Снова, как в юности, он почти жил в мастерской. Великий мастер выглядел отрешенным от всего вокруг.
- Вильялотэ, расскажи мне о Внешних землях.
- Лучше спроси своего отца. Он прошел во главе нолдор от самого края Сумеречного мира.
- Я спрашивал его. Но он почти не покидает Эльдамара, а ты много странствуешь по окраинам. Скажи, похожи края, куда не достает Свет Валинора, на тот берег?
- Очень. Они также темны и бедны жизнью. Но в покинутых землях бродят еще и злобные существа…
- Значит, если свет однажды погаснет, наша земля станет такой же темной и безжизненной?
- Как он может погаснуть? Пока стоят Древа…
- Что однажды появилось, может и перестать существовать.
- Тебя опять тревожат непонятные мне сомнения.
- Если бы можно было сделать так, чтоб свет хранился вечно…
- Но кто будет хранить его и зачем?
- Он будет принадлежать эльдар.


Был праздник, и два племени собрались у Врат Валмара. Девушки дарили венки своим избранникам. Финдарато выбрал один из врученных ему и бережно возложил на свои золотые волосы. Тут же юная ваниэ закрылась расшитым рукавом голубого платья и рассмеялась. Финдарато подал ей руку.
Тиелкормо небрежно бросил охапку венков и переступил через пестрый ворох. Одна из девушек откровенно погрозила ему кулачком.
- Так поступать нельзя! - Нэрданель придержала сына за рукав. - Ты должен был из вежливости пригласить кого-нибудь.
- Мама, мне просто надоело танцевать, - он смотрел, как всегда спокойно и чуть насмешливо.
- Посмотри, скольким ты испортил праздник! Однажды может так случиться, что ты захочешь танцевать с девушкой, а она обернется к тебе спиной из мести за такие поступки.
Тиелкормо пренебрежительно улыбнулся:
- Я пойду туда, где испытывают коней. Там куда веселее.
- Посмотри на своего сына не материнским, а женским взглядом. Если половина девушек Эльдамара захочет наказать его презрением, другая половина с восторгом засыплет его венками с головой.
- А почему ты не замужем, Вильялотэ?
- Потому что ты забрала себе лучших нэри, сделав одного своим мужем, а остальных - сыновьями!
Нэрданель засмеялась с румянцем на смуглых щеках:
- И вот, мы сидим тут вдвоем, а все мои нэри разбежались по своим делам. Даже младшие.
- Во всяком случае, Куруфинвэ убежал не один, а с двумя девочками.
- Давай тоже сплетем себе по венку пойдем танцевать. Найди Феанаро и вытащи в круг. Посмотрим, как он посмеет тебе отказать! А потом вернешь его мне.
Феанаро зачарованно смотрел, как светящиеся серебром капли падают в траву Эзеллохара. Он вздрогнул, когда белые цветы легли на его голову.
- Сам ты не догадаешься его надеть.
- Я сейчас догадался о более важном, Вильялотэ!
- Пойдешь танцевать?
- Хоть десять кругов света подряд!
- Нет, так долго не надо.
Закончив танец, Вильялотэ за руку с Феанаро вернулась к Нэрданели. Та увенчала его своими цветами, и они смешались с танцующими.
Три камня величиной с крупную сливу лежали на темно-синем бархате. И, хотя за окнами сиял лишь Тельперион, смешанный свет наполнял королевский зал.
Финвэ накрыл камни краем скатерти - свет ослаб, налился голубизной, но не ослаб.
- Лишь Валар по силам до конца понять, чего тебе удалось достигнуть. Пусть все отправятся с нами к Ойолоссэ. А ты, Феанаро, обязательно пригласи свою мудрую жену.


- Я никогда ничего не боялась, - Нэрданель стояла у раскрытого в сад окна. - Но теперь меня тревожат неясные опасения. Когда Феанаро принял у Элентари свои камни, свет пронизал его руки, и стали видны кости. Это показалось мне зловещим.
- Мне не нравится, что эти камни вообще можно взять. И радует, что нет такой горсти, в которую уместились бы все три.


Вильялотэ шла по берегу озера. Сзади мерно ступали верховой и вьючный кони. Стрекозы летали над спокойной водой, натыкаясь на травинки, ласточки проносились низко, предвещая дождь. У дальнего песчаного мыса барахтались в воде дети.
На поляне между древними дубами стояли Майтимо и Финакано. У ног их лежали сброшенные защитные куртки. "Львы" расположились на траве, чтоб удобнее было наблюдать за состязанием предводителей. Но кто-то незнакомый присел в стороне, подстелив под себя лилово-пурпурный плащ.
Незнакомец встал, оказавшись ростом выше сына Феанаро, небрежно взял меч и закрутил его восьмерками. Клинок летал с удивительной быстротой.
- В битве спасет только высочайшее искусство, произнес незнакомец холодным звучным голосом. - Убить врага следует первым же ударом. А для этого необходимо сразу выбить у него меч.
- Откуда в настоящей битве возьмется враг с мечом? - недоверчиво спросил Ильмеон. - Разве могут сумеречные чудовища что-то держать в лапах?
Говоривший усмехнулся:
- Мало же известно вам о Внешних землях. Там есть существа, очень похожие на вас. И они могут носить оружие. А творение не окончено, и в мир еще придут народы, мало уступающие вам…
- И с ними обязательно драться?
- Они могут пожелать переселиться из своих безжизненных пустынь в ваш ухоженный мир. Голодные свирепые, они не остановятся перед поголовным истреблением ваших племен. Радует лишь то, что эти существа будут много слабее вас и обречены на скорый уход из жизни.
Конь переступил на месте и шумно фыркнул. Незнакомец обернулся.
Лицо его было гладко, словно не знало ни улыбки, ни сосредоточенности. Черные глаза смотрели жестко, губы сложены твердо и победительно. И ореол огромной силы окружал его фигуру.
В мире есть только один вала, лицо которого незнакомо эльдар…
Мелькор небрежным кивком поприветствовал врачевательницу и повернулся ко "львам".
- Бескрайние просторы покрыты тьмой. Но ваш народ проснулся во тьме под звездами. Вы могли бы уничтожить или покорить живущих там, если бы вам дозволено было вернуться в Покинутые земли. Ведь вам запрещено покидать Аман?
Вильялотэ хотелось крикнуть "пошел прочь!", как когда-то Иаванна прогнала летучего кровососа. Вала ощутил силу эльдэ. Губы его чуть растянулись:
- Конечно, спокойнее жить у материнского подола, окруженными заботами мудрецов вроде навестившей нас почтенной врачевательницы. Но к лицу ли носящим оружие подчиняться женщинам, не знающим его тяжести? Ты ловок и силен, Майтимо, однако жизнь в этих кукольных садиках изнежила даже тебя. Что ты противопоставишь силе настоящего мужчины?
Мелькор сжал правое запястье Майтимо, одновременно обхватив его за талию. Вала хотел, наверное, заставить нолдо упасть на спину. Но тут его самого оторвало от земли и перевернуло.
Майтимо, чуть коснувшись коленом травы, отскочил от поверженного соперника. "Львы" залились смехом.
Мелькор поднялся и со снисходительной ласковостью похлопал победителя о голой лопатке:
- Молодец. Даже я не заметил, как ты это сделал.
- Попытаешься еще раз?
- Нет, зачем. Мудрая Вильялотэ не желает, чтобы я беседовал с вами, а вы послушны старшим и женщинам.
Вала удалился, перекинув плащ через плечо.
- Вильялотэ, как ты думаешь, почему он ушел? - золотые глаза Майтимо блестели.
- Потому что догадался, что ты швырнешь его четыре раза из пяти.
- Ну, мы так и поняли! - засмеялся Нолофинвион, а за ним остальные.
- О каких народах сумрака он толковал? - спросила черноволосая "львица".
- Я не знаю за Морем никого, достойного имени народа. Кроме, пожалуй, волков.
- Долой болтовню! - Финакано подхватил доспех. - Сейчас придет Макалаурэ - бьемся четыре на четыре. Одолевший соперника помогает товарищу.


Олвар действительно выбирают себе место по вкусу. Но иногда несколько крошек литейного шлака могут разбудить в них новые свойства. И поддаются приручению растения также хорошо, как и животные. Ученики Иаванны уже давно выводят новые породы цветов и деревьев. А врачевателю следует трудиться над целебными травами.
Вильялотэ услышала, как зашелестела трава под шагами. Отряхнув колени рабочих штанов, она вышла из своего огородика.
Мелькор лениво листал рукопись, забытую в беседке кем-то из учеников.
- Приветствую тебя, мудрая Вильялотэ.
- Какая нужда могла привести в мой дом одного из Валар?
Мелькор снова чуть растянул губы:
- Разумеется, не в твоем искусстве. Мне не хотелось бы, чтобы между нами остались недоразумения. Ты позволишь мне присесть?
Вильялотэ опустилась на скамью напротив.
- Мне показалось, что ты пыталась защитить от меня тех мальчиков в дубраве. Неужели ты видишь во мне угрозу?
- Мне легче, чем многим открываются чувства других.
- Что же тебе показалось неприятным?
- Желание учить.
- Искусство фехтования мне известно лучше, чем кому-либо. Что плохого в том, что я показывал его приемы?
- Ничего. Мне не понравились речи о завоевании и покорении.
- Ты тайно носишь на шее камешек с того берега. Мечтаешь вернуться туда?
- Почему ты решил, что я ношу его тайно? - Вильялотэ улыбнулась. - А возвращение… Возможно, кто-то и вернется туда, если перед эльдар встанут такие цели.
- Земли могут оказаться заняты.
- Кем?
- От вас держат в секрете давно предсказанный приход Вторых.
- Кто это?
- Народы, подобные вам видом, но обреченные после немыслимо короткой для вас жизни на вечный уход из Арды. Слабые телом разумом, они будут жадны к благам мира. Ведь краткость жизни станет торопить их насытиться всеми возможными радостями. Они сделаются жестоки к живому и неживому, а более всего - друг к другу. За малейшее преимущество перед остальными каждый из Вторых окажется готов на любое зверство.
- Откуда тебе так хорошо известен нрав тех, кто еще не пришел в мир?
- Я знаю многое. И, в отличие от других, охотно делюсь знаниями, - Мелькор снова изобразил улыбку. - Вижу, что ты неустанно трудишься на благо своего народа. Я удивляюсь, почему Иаванна не открыла тебе сразу всех свойств растений и животных. Ведь это она наделила их ими.
- Творение живого - сущность Кеметари. Я, не задумываясь, протяну руку и возьму со стола книгу. Но чтобы изобразить это движение счетными письменами, мне придется долго измерять и размышлять.
- Возможно, потому Иаванна и обрекла Феанаро на сиротство, от которого он так страдает.
Вильялотэ приподняла брови.
- Не могла мать живого не видеть, что Мириэль - не пара могучему королю. Но Иаванне нужно лишь множество детенышей. Какой ценой они достаются - ей безразлично.
- Ты, вала, в силах предвидеть собственную судьбу?
- Ты действительно мудра, Вильялотэ. Предвидеть будущее полностью не может никто. Я, собственно, и пришел сказать тебе об этом. Я ничуть не желаю вреда ни твоим любимцам, ни кому бы то ни было. Мне хотелось лишь подготовить мальчиков к возможным тревогам. Ты видела - я старался не причинить им вреда ни мечом, ни в борьбе. Поверь, моя единственная цель - приносить пользу и радость.
"Не могу поверить", - эту мысль Вильялотэ не постаралась укрыть.
Мелькор поднялся со скамьи:
- Не буду тебе больше мешать. Но если моя помощь не покажется тебе лишней…
- Благодарю за предложение.


Сперва светоносные камни хранились в мастерской. На них было радостно смотреть и приятно держать в руках, хоть их сияние и пронизывало плоть. И Феанаро вставил их в тонкую диадему. Когда он впервые появился на празднике с ней на волосах, многие растерялись. Свет, падавший на тонкое лицо мастера, придавал ему красоту невероятно возвышенную и одновременно угрожающую. И кто-то сказал, что такие вещи не предназначены для украшений.
- Мне лучше знать, для чего я их сделал, - насмешливо ответил Феанаро.
- Чтобы сохранить лишь три капли света ты трудился так долго и неистово? - спросила Вильялотэ.
- Их будет много, - задорно улыбнулся мастер. - Но, чтобы сделать силиму, нужны редкие руды. Одна из них есть только в обледенелых горах севера. А за иными придется идти почти к самым Стенам Ночи. После следующего праздника осени я отправлюсь туда… Но вряд ли я доверю хоть один Нолофинвэ! Мудрецам такого рода подобают лишь счетные косточки и лебединое перо!


Первым странный разговор завел один из учеников Вильялотэ.
- Честное слово, будь я Перворожденным, я бы не ушел из Внешних земель!
- И что бы ты там делал, Сураэн?
- Сражался бы с чудовищами и жил, как хотел!
- Кто тебе мешает жить, как хочешь, в Тирионе?
- Да никто не мешает… просто хочется побывать подальше.
- Феанаро рассказал мне, как был с сыновьями на самом краю Амана у Внешнего моря. Я собираюсь отправиться туда. Там живут олвар, что появились на земле самыми первыми. Вот и поедешь со мной.
Но доходили до Вильялотэ и другие речи. Ссоры между Феанаро и Нолофинвэ обрастали небывалыми подробностями. И уже кто-то брякнул, что король скоро удалит старшего сына из Тириона совсем. А Нолофинвэ примет корону, потому что ныне он больше разбирается в делах народа. Другие же толковали о ненависти Феанаро к брату, полыхающей давно и готовой вырваться наружу. Не утерпит великий мастер и силой вернет себе принадлежащее по праву!..
Рассуждать на эту тему иным казалось большой мудростью. Рану Тириона растравляли, и кровавая струйка уже мутила прозрачную ясность жизни.


- Феанаро, - Нолофинвэ положил руки ладонями на колени. - Ты когда-то говорил о желании сохранить Свет Валар навеки. Почему же ты носишь свои камни, как обычные самоцветы? Их бы следовало хранить бережнее.
Старший Финвион уперся в брата пронзительным взглядом:
- Ты, наконец, понял, что они необычные? Но ты прав, их следует беречь!
Он вскочил, сдернул с головы диадему, вырвав себе прядь волос:
- Единственный, имеющий право хранить их - это король нолдор! И пусть ничьи другие руки не касаются их!
Финвэ принял тонко плетеный ободок из рук сына. Феанаро смотрел теперь на отца также напряженно. И Вильялотэ увидела в его глазах сквозь сухой блеск печальную тревогу Мириэли.
- Ты правильно решил. Пока таких камней всего три, они будут заперты в подземельях королевского дома. И никто не коснется их иначе, как с разрешения их создателя.
Феанаро улыбнулся гордо и в то же время с облегчением. Нолофинвэ смотрел спокойно, но губы его сжались втугую.


Больше никто в Тирионе не видел светоносных Сильмариллов. Но вскоре поползли слухи еще более несуразные. Начали поговаривать, что Валар недовольны Феанаро, предъявляющим особые права на свое изделие. Сущность камней - свет сотворенных Иаванной Древ, и место им - в руках самих Валар. Также признан виновным и Финвэ, попустительствующий обуянному гордыней сыну. Потому волей Манвэ будет он смещен и изгнан вместе с Феанаро, а венец Тириона перейдет к покорному Владыкам Нолофинвэ.
Иные пересказывали эту байку именно из-за ее неправдоподобности. Вот, мол, что болтают слабые умом. Но и исполненные страха и обиды, и иронизирующие делали одно дело, передавая нелепицу все в новые уши.
Вильялотэ иной раз спорила с рассказчиками:
- Финвэ был избран народом - спросите любого из Перворожденных - и выбор этот был признан Валар. Только сами нолдор могут сместить своего короля. Хочет ли кто-нибудь этого?
- В Амане все изменилось, - возражали ей уверенно. - Ныне мы живем на земле Валар, и они стали нашими владыками.
Что-то неприятно знакомое проскальзывало в таких речах.


Врачевательница еще раз провела ладонями по тугому животу Нэрданели:
- Если чувства не обманывают меня, ты родишь сразу двух детей. Это первый такой случай среди эльдар.
Та задумчиво улыбнулась:
- Думаю, я справлюсь с этим делом. И ты поможешь мне.
- Для того я и живу в Тирионе.
- Только Феанаро ни слова. Он и так не находит себе места.
- Зачем? Мы, как всегда, преподнесем ему готовеньких мальчиков.
- Это снова будут мальчики?
- Видно, такова твоя сущность и сущность твоего супруга. Я знаю семью, в которой растут четыре девочки.
- Ты собираешься отправиться в самую тьму, на берега Эккайа?
- Да. И уже готовы верховые и упряжные олени. Феанаро говорил, что там, как и на севере, лежит нетающий снег. А потом я снова поеду в Альквалондэ. Корабли Ольвэ забрались далеко на юг от Хиарментира. Мореходы увидели такой темный берег, что не решились пристать. Даэнаро собирает отряд для его исследования.
- Мне не хочется, чтобы ты уезжала надолго. Ты умна и сильна духом, а такие сейчас нужны в Тирионе.
- Но ведь ты остаешься. И еще долго не покинешь его после этой весны.
Нэрданель коснулась своего живота и снова улыбнулась. Но глаза ее остались грустными.
- И все же - возвращайся быстрее из своего похода. А сейчас зайди в мастерскую. Феанаро сделал оружие, подходящее для неопытных рук. Оно пригодится в будущем плавании.


Стальная полоса была укреплена поперек отполированного деревянного ложа. Наброшенная на нее тетива натягивалась маленьким воротком.
- Это дольше заряжать, чем лук, но проще натягивать и можно все время держать изготовленным к стрельбе. Надо только опустить защелку, - Феанаро крутнул вороток и нажал на пластину. - А потом только тронешь крючок…
Короткая стрела высунула наконечник из доски толщиной в полпальца.
Вильялотэ оттянула тетиву и наложила вторую.
- За это время я бы выпустил их семь, - усмехнулся Тиелкормо. Но для тэлэри это будет в самый раз. По крайней мере, их не сразу съедят на открытом ими берегу.
Феанаро тоже рассмеялся.


Над Тирионом полыхала ярая гроза раннего лета. Стекла в окнах позванивали, вздрагивала поверхность воды в большой фарфоровой чаше.
- Это оказалось труднее, чем я думала, Вильялотэ…
Смуглое лицо Нэрданели было бледным, лоб и руки покрывала испарина.
- Тебе плохо?
- Нет. Но я уже устала.
Фаньявен положила в колыбель первого малыша и наклонилась над дочерью:
- Сейчас можно отдохнуть. И осталось совсем недолго.
- Да, отдохни. Пусть все идет само собой. А как настанет время…
Нэрданель напряженно улыбнулась:
- Ну, не оставаться же ему тут еще целый лоа.
Врачевательница прижала ладони к прикрытому тонкой рубашкой горячему телу…
… Ослепительный пульсирующий столб вонзился в зеленую гриву леса. Роженица, вскрикнув и закрыв лицо руками, откинулась на подушку.
- Что случилось, дочка?!
- Нет… ничего… сейчас…
- Вот и второй! И такой же славный!
Фаньявен завернула новорожденного в пеленку. Нэрданель приподнялась, глядя на сына расширенными, потемневшими глазами.
- Усни. На короткое время. Я разбужу тебя, когда придет время кормить малышей, - Вильялотэ положила руку ей на лоб.
Встревоженные глаза закрылись.
- Она здорова?
- Как обычно. Сегодня ей пришлось потрудиться подольше. Ты знаешь, что рождение детей - не рана, оно не причиняет страданий, но требует больших усилий.
Фаньявен склонилась над колыбелью:
- Вот это подарок отцу и дедам! Посылать за ними, Вильялотэ?
- Разумеется. И пусть не пытаются войти сюда не в праздничной одежде.
Нэрданель открыла глаза.
- Который из них родился первым?
- Вот этот, - Фаньявен подала ей ребенка. - Я нарочно взяла разноцветные пеленки. А то они до того похожи, что можно прямо сразу перепутать.
- Дай мне и второго.
- Ты их так рассматриваешь, словно никогда не видела детей. А ведь у меня вашими с Феанаро стараниями уже пятеро внуков!
- Умбарто… - чуть слышно произнесла Нэрданель.
Вильялотэ заставила себя обернуться спокойно.
- Их пора бы и покормить. Гроза ушла, можно открыть окна.
Малыш сосал, сонно жмурясь, а мать все смотрела на него, словно пытаясь что-то разглядеть. И подняв голову, встретилась взглядом с врачевательницей.
- Это было, как провал… Теперь мне начинает казаться, что я видела что-то. Бушующее море… темный берег… пламя на воде… Может быть, они просто утомили меня?
Вильялотэ помолчала.
- Молния ударила очень близко… В этот момент мы с тобой были почти одним. Мне тоже почудились море и пламя.


Феанаро убедил себя, что ослышался, и назвал сыновей совсем другими именами.


Перевалив невысокий хребет, отряд оказался в темных еловых лесах. Деревья стояли нечасто, и подлеска под ними не было. Ни одна молодая елочка не тянулась догнать высокие и ровные старые ели, словно они не желали обзаводиться детьми в этом пасмурном краю.
Леса медленно сходили на нет. Последние деревья уже едва виднелись в сухом тумане. И сгущался он с каждым шагом. Еще в лесах стала ощущаться странная тишина. Ни зверь, ни птица, ни самое малое насекомое не показались охотникам.
Потом туман сделался белым и плотным, и едва можно было разглядеть рога бегущего следом оленя. Стук камня, случайный звон пряжки были неожиданны и громки. А произнесенное слово повисало у самых губ, пугая одновременно глухим и резким звучанием. Светильник только мешал, превращая туман в сплошную стену.
К посыпанной щебнем серовато-синей глине жались шершавые, чуть зеленоватые стебельки. Они и корней-то пустить не умели, изловчаясь присосаться к земле короткими прямыми отростками. Олени брезгливо нюхали их и есть не собирались. Приходилось кормить животных запасенным хлебом.
Можно было бы уже поворачивать обратно. Но всеми овладело желание пройти так далеко, как только удастся. И однажды они услышали вдали легкое шуршание, словно ветер едва трогал иглы сосен. Сквозь туман почувствовался запах холодной воды. Олени шагали медленно - всадники опасались вдруг оказаться на крутом обрыве.
Каменистый склон начал понижаться. Пахло водами поздней осени Внешних земель, когда, потемнев почти остановившись, они начинают подергиваться льдом. Вильялотэ, сдвинув колени, остановила своего оленя. В шаге от широких передних копыт шевелилась беловатая поверхность без блеска. Врачевательница спрыгнула на песок и зачерпнула ее ладонью. Вода, но словно смешанная пополам с туманом. Холодная, не пахнущая ничем, кроме тающего льда.
Остальные всадники тоже спешились.
- Пожалуй, ни один корабль не сможет удержаться на этом море, - сказал Даэнаро и тут же замер, пораженный тем, что его голос словно ушел в пустоту.
- Последнее Море, за которым - Тьма… - Калиэн почему-то приопустила острый наконечник копья в сторону воды.
- И все же мы останемся здесь на полный круг света, - улыбнулась Вильялотэ. - Пусть у нас не осталось ничего, кроме хлеба и сухих фруктов, а хорошей охоты не предвидится…
- С самого последнего перевала пусто, как за час до Творения, - сказал Даэнаро. - И даже никаких трав.
- Просто посидим и подумаем. Обратно олени побегут так, что их придется придерживать.
- Феанаро говорил, что видел плотную стену Тьмы.
- Он был гораздо южнее. Когда-нибудь мы и туда съездим.
Костра разжечь было не из чего. Невдалеке обнаружился ручеек, стекавший в туманное Море. Вода его казалась темнее, чем едва колыхавшийся прибой. Этой водой и запили сушеные абрикосы и изюм. Олени подбирали с расстеленного брезента куски лепешек.
- А не добрались ли мы до входа в Мандос? - робко спросил Сураэн.
- Туда тебя пока не пустят! - засмеялся тихо Даэнаро.
В обратный путь олени действительно бросились со всех ног, не опасаясь слепоты в тумане. Только пощелкивали. Сходясь, их копыта, да с коротким храпом вырывался из ноздрей парок. Олени еще яснее эльдар чувствовали, что живым не место в этом краю.


Феанаро пустился в путь за рудами, едва его близнецы чуть подросли. Старший с самого начала был более бойким, чем его брат. Когда отец собирался сесть на коня, Амбарто повис у Феанаро на шее, для верности вцепившись в волосы:
- Я с тобой!
- Подожди немного. В следующий раз обязательно поедешь.
- Хочу сейчас! Я сяду позади тебя!
Великий мастер растерянно глянул на жену. Нэрданель попыталась оторвать ребенка от отца. Мальчик вцепился крепче, лукаво и победительно глядя на мать.
- Ну, погоди… - Тиелкормо чуть пощекотал его подмышками.
Тот, взвизгнув, свалился ему на руки и тут же ухватился за его волнистые волосы.
- Тогда я на тебе поеду!
- Недалеко же уедешь. Как заснешь, я отвезу тебя обратно.
- А я тебя не отпущу!
- Обрежу себе волосы ножом да и все.
- Тогда ты станешь противный, как чищеное яблоко!
- Ой, да неси его домой! - возмутился давно сидевший верхом Куруфинвэ.
Нэрданель повторила прием Тиелкормо, и упрямец оказался в руках у нее.
- Ну, перестань же баловаться. Идем, посмотришь хорошую книгу. А когда все вернутся, они расскажут тебе, что видели.
Феанаро, положив руку на холку коня, обернулся - Дириэль стоял, глядя в землю, и на носу у него повисла огромная слезища.
- А с тобой что случилось?
- Я тоже хочу поехать…
- Вильялотэ! - воскликнул уже раздраженный Тиелкормо. - Дай им по большой чашке чего-нибудь самого горького без меда!
Майтимо присел на колени, вытирая самому младшему нос и глаза своим платком:
- Можешь взять мой пояс с пасами… тот, с бронзовыми накладками. А когда я вернусь, я сделаю тебе настоящий метательный нож…
Слезы потекли сильнее.
Врачевательница провела ладонью по рыжим головам. Мальчишки сразу притихли. Феанаро подхватил обоих и коснулся губами их щек:
- Не надо капризничать, а тем более - плакать. У вас впереди еще много-много времени. Вы все увидите сами.
Нэрданель взяла детей у мужа.
- Не забудь и обо мне, Феанаро, - сказала Вильялотэ.
- Если попадется что-нибудь интересное, обязательно соберем для тебя, - улыбнулся мастер. - Помнится, над ущельем, где мы брали руду, растут какие-то совсем уродливые кусты. Тебе бы лучше самой глянуть на них.
- С удовольствием поскакала бы с вами. Но меня просили остаться. В одном доме тоже скоро должны появиться близнецы.
Карнистиро пренебрежительно наморщил нос и послал коня вслед за отцовским.


Покой окончательно покинул дом короля. Нолофинвэ был сумрачен и молчалив. Арафинвэ мучился от разлада больше всех. Но поговорить с братьями спокойно ему не удавалось. Феанаро встречал Арафинвэ насмешками, Нолофинвэ только намекал, что младший ничего не понимает в происходящем. И тот уезжал в Альквалондэ. Там, у Ольвэ, он находил радость и понимание. Освещенный сияющими кристаллами город у моря не знал тревог Тириона. Отплывали и возвращались корабли, моряки привозили разные диковины и рассказы о виденном. Морские гончие катали на спинах детей, проносясь вдоль скальных стен бухты. На Туну не хотелось возвращаться.


- Не надо было отцу соглашаться вести народ в Аман! - Феанаро швырнул на стол рабочие перчатки.
Вильялотэ удивленно подняла голову:
- Что это пришло тебе на ум?
- Пусть там мрак и страх - мы сильны и сможем защититься! Зато никто бы не указывал нам, что можно, а чего нельзя!
- Не могу понять, о чем ты?
- Не можешь?! Да об этом толкует весь город! Что Валар решили: Сильмариллы - не игрушка для нас, и должны находиться в покоях на Ойолоссэ…
- Ты это сам слышал?
- Да! Как и ты!
- Я слышала от каменотесов, развлекавшихся болтовней за обедом. И на твоем месте спросила бы самих Валар.
- Чтобы остаться там, на вершине, навсегда?! Разве меня отпустят после такого явного неповиновения?!
- Опомнись! Был ли случай, чтоб Валар насиловали чью-то волю?
- Значит, я и тут буду первым! И есть Мандос, где усмирят любого… но я и там не сдамся!
- Я пришла к тебе просить помочь разобраться с теми уродцами, что ты привез. А теперь думаю: тебе надо было придти ко мне и хорошо выспаться в комнате без окон.
Феанаро вскочил:
- Вильялотэ! Ты много раз говорила, что ценишь мой ум! И я считал тебя верным другом. Но вижу, что ты не лучше других! Я не верил, что ты наговариваешь на меня Нэрданели…
- Остановись!
Вильялотэ взяла со стола тяжелый боевой нож и провела лезвием себе по руке:
- Кровью и сталью, Светом и звездами клянусь - ни словом, ни мыслью не посягала я на твою честь и твои права. Все злое, что носится о тебе в городе - чья-то грязная ложь. И я сделаю все, чтобы разрушить ее.
Феанаро несколько мгновений смотрел на алые капли, падающие на стол.
- Вильялотэ! Ты… Я не знаю, что думать… Ударь меня чем-нибудь!
- Зачем?!
- Тогда я пойду к Нэрданели - пусть она закатит мне пощечину, как глупому теленку!
- Эта твоя выдумка никуда не годится. Боль еще никому не помогала размышлять. Я приду к тебе позже, и мы вместе разберемся с привезенными растениями. Мне кажется, что они тем уродливее, чем ближе к рудной жиле.


Один охотник был сбит с коня диким быком. Рог пропорол брюшину. Товарищи его, сами напуганные видом обширной раны, не смогли унять боль. Несчастье случилось вблизи города, но раненый, пока довезли его на самодельных носилках, измучился. Вильялотэ летела по улицам бегом, два ее помощника едва поспевали за ней.
Первым делом надо было удержать fea, дав ей покой. Когда страдание вымылось из сознания юноши, и сердце его забилось ровно, врачевательница взялась за рану. Одни настойки - чтобы удалить мертвую спекшуюся кровь, другие - чтобы пробудить в растерзанных тканях силы роста и обновления. Осторожное шитье разобранными на тончайшие нити оленьими сухожилиями, и каждый шов обильно смазывается соком древних водорослей…
- Сураэн, следи за раненым, пока не угаснет Лаурелин, не допускай воспоминаний о боли. И все время подталкивай roa, заставляй трудиться над заживлением. Потом тебя сменит Лотаннэль.
Сама Вильялотэ чувствовала тяжелую усталость. Половину ее сил забрало успокоение исстрадавшегося fea. Мать юноши предложила врачевательнице отдохнуть у нее в саду. Это было кстати - вдруг помощники почувствуют, что не справляются. Такие ранения были редкостью в Эльдамаре.
- Валар благоволят тебе, Вильялотэ, - заметила женщина, задергивая занавеси в беседке. - Тебе всегда удается лечение.
- В таких случаях некогда бежать за советом к Эстэ. Да и Сурэлиндэ тоже умеет заживлять самые опасные раны. Она вылечила одному моряку прямо-таки в мелкие кусочки раздробленную ногу.
- Лишь волей Валар можно чего-то достигнуть. Если бы они хотели, несчастья никогда не случались бы. Но нам следует быть довольными и тем, что они нам дали и дают.
Вильялотэ
села на диване:
- Ты серьезно веришь, что воля Валар простирается на каждое событие?
- Не приходится сомневаться. Также мыслит и угодный Владыкам Нолофинвэ, достойный сын короля… Прости, ты дружишь с Нэрданелью и ее мужем, но правду нельзя утаивать и по благим побуждениям.
- Ну, правды в сказанном тобой меньше макового зерна. Валар поддерживают порядок в Арде, воплощая ее законы, а не переставляют живое и неживое, как фигурки на доске.
- Боюсь, твои слова также мятежны, как и речи Феанаро. Уверена, что его бунт приведет к жутким последствиям и его, тех, кто его слушает. Недаром он исчез из своего дома и не появляется в городе после невероятно непочтительных высказываний о Валар.
- Кто-то, искажая правду, умело разжигает в старшем сыне Финвэ гнев и отчаяние. Я постараюсь найти источник этих слухов и… оттащу сочинителя к себе, чтоб поить сонными травами, пока его fea не вернется способность к здравым мыслям.
- Я всего лишь ткачиха, а ты признанный знаток живого. Но мне слышанное в городе не кажется неправдой.


Слова Феанаро последнее время действительно полнились почти безумным гневом. Привыкшему к неизменности законов превращения камней и металлов зыбкость мыслей и утверждений казалась липкой сетью, опутавшей его. Нэрданель, знавшая не только руды, но и движения fea, не могла вернуть ясность порывистому разуму мужа. Феанаро в одиночку исчезал из дому на много кругов света и возвращался заряженный яростью. Его натура не терпела распутывания петель, в которых истина сплелась со злобной выдумкой. Знаток металлов рвался разрубить паутину одним ударом.
А по городу уже летала издевательская мысль: все, сделанное Финвионом, нашептано ему Ауле. Чем молоточек в руках опытного ювелира значительнее такого же на столе ученика? Творит мастер, а не инструмент. Был бы велик заносчивый Куруфинвэ во Внешних землях, или вершиной его достижений стал бы кривобокий горшок для варки похлебки?


- Я уйду во Внешние земли! Там и увидим, чего я стою! И те, кто последует за мной - тоже! Нолдор - великий народ, а не куклы на ниточках в руках забавляющихся Владык! А если кто-то посмеет нам помешать… кто бы он ни был - пожалеет об этом!
Феанаро, снова в простой черной одежде, стоял посреди королевского зала. Раскатом грома прямо над головами прозвучали его слова.
Король хотел что-то сказать, но Нолофинвэ опередил его:
- Ты помешался, брат! Кого и куда ты зовешь?! От чего собираешься бежать?! Вернись домой и приди в себя!
- Я тебя понял, - ответил Феанаро сквозь зубы и быстро вышел за дверь.
- Тебе следовало бы подождать с речами, сын, - горько сказал Финвэ.
- Но я прав: все сказанное - безумие!
- Ты прав по сути, Финвион, - Вильялотэ встала со скамьи. - Но со страдающими от боли следует говорить иначе, чтобы не углубить их страдания. Дозволь мне уйти, король. Может быть, я успею исправить случившееся.
Феанаро она дома не застала - он опять ускакал неизвестно куда.


В рабочую комнату вбежала младшая из учениц:
- Вильялотэ, король созывает совет! В городе такое творится!
- Что именно?
- Феанаро прямо верхом влетел к подножию Маяка Ингвэ и сказал, что зовет всех… погоди, он вот как сказал: "Кто не желает жить в рабстве у Валар, пусть идет во Внешние земли, где не достанет нолдор рука самозванных правителей"! Вот!.. Что это значит, Вильялотэ?
- Это значит, что яд достиг сердца города.


Нолофинвэ был собран внешне спокоен, как рулевой в бурю.
- Король и отец мой! Сегодняшней речью Феанаро не только превзошел все пределы безумия, но и посягнул на твои права. Ведь это ты был избран народом, ты первым видел Эльдамар и призвал нолдор придти сюда. Ты провел еще слабое и малочисленное племя труднейшими путями через мрак к Свету. Если ты по-прежнему считаешь свои деяния правильными, по меньшей мере два твоих сына будут чтить их.
Дверь распахнулась. Феанаро стремительно шагнул к королевскому возвышению. С легким звоном бармица шлема скользнула по кольчуге, брякнули пасы длинного меча.
- Ты уже высказал свои мудрые суждения? Стремишься вновь опередить меня? Убирайся на положенное тебе место!
Они стояли друг против друга: Нолофинвэ в расшитом серебром белом шелке и Феанаро, облитый мерцающей сталью. Сын Индис поклонился королю, молча повернулся и пошел прочь из зала.
Феанаро обвел взглядом собравшихся, но увидел лишь удивление, осуждение и даже страх на побледневших лицах. Он метнулся вон, на ходу вырывая меч из ножен. На ступенях королевского дома он догнал Нолофинвэ и почти прижал отточенное острие меча к его груди.
- Смотри, братец! Этот клинок вернее твоего языка! Хоть раз еще попробуй занять мое место в любви и помыслах отца - и, может быть, мой меч избавит нолдор от того, кто жаждет стать властелином рабов!
Сверкающее лезвие едва заметно дрожало.
Нолофинвэ ладонью небрежно отстранил меч и шагнул сквозь раздавшуюся толпу. Феанаро дернулся было следом, замер, куснул губу и, вогнав со звоном оружие в ножны, бросился прочь с площади.


В кругу высоких камней - тонкая черная фигурка, не клонящаяся под взглядами Великих. Стоящий словно готов к отчаянному безнадежному сопротивлению силе. И не видит, что взгляды сидящих не Тронах Могущества скорее печальны, чем гневны.
- Кто убедил тебя в ненависти брата? От кого слышал ты о предумышлениях против тебя?
- От многих, - звонко и холодно отвечает виновный.
- Назови их.
- Пришлось бы долго перечислять имена.
- У нас много времени.
Молчание в ответ.
- Пусть каждый из присутствующих расскажет известное ему, - голос Намо мягок, но глубок, как морские воды.
Вильялотэ оперлась ладонью о ствол краснолистого дерева. Чем дальше слушала она речи нолдор, тем яснее открывалась истина. И когда обратились к ней, без сомнения поведала о речах Мелькора.
И был произнесен приговор Феанаро, вооружившего ложь сталью. Тот вскинул голову, словно назначенное наказание придало ему гордости.
Нолофинвэ положил ладонь на черное сукно его рукава:
- Я прощу моего брата.
Феанаро будто не почувствовал прикосновения, стоял молча, прямо - весь, как натянутая струна. Потом четко и гибко повернулся, освободившись от чужой руки, и скрылся среди цветущих кустов.


Эстэ возникла перед врачевательницей облаком душистого тумана:
- Ты должна была постигнуть суть происходящего раньше других.
- При первой же встрече мне хотелось прогнать Мелькора, как злое животное. Но было ли у меня на это право? Никому не запрещено думать, говорить и слушать сказанное.
- Ты недовольна решением Валар?
- На открытую рану кладут обезболивающую мазь, а не раскаленное железо. Одно насилие уже совершено: свободному эльда запрещено жить в родном городе. Почему не пойти дальше и не отправить Феанаро к тебе? Его fea мечется, как в пламени, и давно утратила покой. Мера насилия та же, но пользы оно принесло бы больше… во всяком случае, уменьшило бы страдания.
- Мы решили, что его разум одолеет смятение чувств.
- Я буду надеяться на это.


Финвэ поднялся с покрытого сине-золотой парчой сидения:
- Я не считаю себя вправе носить венец Тириона, пока старший сын мой находится в изгнании. Долг и любовь повелевают мне последовать за ним. Гнев Валар, лежащий на Феанаро, отягчает и меня. Пусть Нолофинвэ правит народом до окончания срока изгнания.
"Не делай этого, король!" - хотелось крикнуть Вильялотэ. Злобная ложь Мелькора с ужасающей быстротой и точностью обращалась в реальность.
Алмазный венец лег на темно-каштановые волосы сына Индис. Финвэ за руку подвел того к креслу и усадил на свое место.
- Я сохраню Тирион до твоего возвращения, отец. И… привези Феанаро одумавшимся.


Дом у подножия Туны опустел. Феанаро не пожелал задержаться в отвергнувшем его городе лишнего часа. И сыновья его вскочили на коней, как поднятые сигнальным рогом. Остались неубранными постели, непогашенным огонь в горне.
Нэрданель неторопливо собирала разбросанные вещи.
- Ты не поехала с ними?
- Должен же кто-то ждать суматошных нэри, чтобы им было куда вернуться? - усмешка дочери Махтана была горькой. - Меня звали, но я осталась. Мой конь быстр, и я буду навещать их. Пусть перекипят.
- Я тоже хорошо знаю место, куда направились твои нэри. И моя Нифелиэн привычна к горным тропам. А пока бурлит обида, сядем и подумаем вместе, как нам вытащить эту занозу.
Нэрданель поставила на стол кувшинчик из полупрозрачного розового фарфора, бросила туда сушеные травы и залила кипятком. Две рыжеволосые женщины: одна в платье цвета морской воды, другая в коричневой одежде всадника - сидели на веранде, советуясь, как им вдвоем сбросить тяжесть, придавившую Тирион.


Через несколько кругов света по следам Феанаро умчались "львы". Финакано вскоре вернулся, к отцу, но был невесел.
Лехтэ, недавно принявшая серебряное кольцо от Куруфинвэ Феанариона, зашла к Нэрданели и голосом твердым, как алмаз, заявила, что возвращать подарок не собирается.
Ученики Феанаро, кто раньше, кто позже, отправились на север, собрав во вьюки инструмент и необходимые вещи. Они обещали вернуться… ну, приезжать иногда. Потом ускакали и некоторые подражатели "львов". Кое-кто сманил с собой и своих девушек. Трудно было понять, хорошо это или плохо.
Сыновья Индис чувствовали, что путь к брату им заказан надолго, и не могли встретиться с отцом. Нолофинвэ изображал твердое спокойствие, подобающее хоть временному, но королю. Арафинвэ томился печалью. Утешало его лишь то, что двенадцать лоа изгнания - недлинный срок. Углубляло непокой обоих и отсутствие согласия в собственных семьях. Финакано не хотел разлучаться с Майтимо. Своенравная Ириссе отчаянно защищала от Туракано Тиелкормо. Алтариэль вслух замечала, что всех Феанарионов полезно подержать на холоде, но каждое утро упражнялась со щитом и мечом вместе с Финакано.


Первыми домой заехали близнецы. Явились вроде бы за забытыми вещами и чуть ли не покруга света просидели, с двух сторон обняв мать. Но ни слезинки не пролили - воинам надлежит гордо сносить наказание. Рассказали, что в узком ущелье возводят они здание, невиданное в Эльдамаре: со стенами и башнями на случай нападения врага.
- Этот Мелькор, если придет еще раз врать - получит в нос саженную стрелу! Вильялотэ, останется у него после этого нос?!
- И головы не будет. Только он, к сожалению, умеет приставить себе новую… Вот руки у вас как гусиные лапы - красные и шершавые.
- Это от холодной воды. Но отец и Куруфинвэ придумали устройство, чтоб вода все время была горячая. Мама, ты приезжай и погляди, как у нас здорово!
- Приеду, конечно. Вильялотэ, дай им мази на спермацете для рук. И носы мажьте. А то они у вас обшелушились так, что конопушки сошли.
Мальчишкам страстно хотелось побывать в городе, но они не позволили себе такой слабости. Через четыре круга света навьючили коней и уехали рысью.
Заезжали и остальные - все якобы за делом. Только Тиелкормо откровенно признался, что соскучился по матери и с удовольствием позволил нарядить себя во все новое. Даже вытерпел, когда перед большим зеркалом на него примеряли одежду для братьев. Но уезжал таким же спокойно-веселым, словно разлука его не тяготила.
А год шел к повороту, и в садах уже розовели бутоны новой весны.


- Мать Лехтэ сказала мне, что готова поменять кольца Куруфинвэ. Приглашаю тебя поехать с нами для большей пышности, - улыбнулась Нэрданэль.


Кони резво бежали через березовые леса и заросшие темной ольхой овраги. Потом свет стал почти оранжевым, и вокруг расстелилась степь, покрытая серебристой метельчатой травой. В затененных местах на подушках мха лежал иней. Горы впереди казались стеной огня.
Странным было новое жилище Феанаро. Вход в ущелье перегораживала короткая мощная стена с двумя башнями над воротами. Вдали на горном уступе возвышалась третья, высокая и тонкая, как стрела. За воротами был посыпанный песком двор, на котором несколько юношей старательно махали мечами.
Феанаро помог спешиться матери Лехтэ, сыновья его подали руки остальным. Вильялотэ показалось, что Нэрданель и ее муж окинули друг друга испытующими взглядами.
Мастерские и хранилища Форменоса были упрятаны в скале, а жилые комнаты вознесены на высоту многих саженей. Внутри было тепло и уютно, хоть и очень просто убрано. Всего несколько ковриков лежало в спальнях на полу, а в главном зале под ногами был лишь хорошо отесанный камень.
Финвэ встретил гостей как глава дома. Король нолдор выглядел спокойным, ни тени былого напряжения не осталось на его лице. Он гордился возведенной крепостью не меньше, чем его сын.
Не зря ученики и помощники постарались увезти сюда все ценные руды. В мастерской на столах грудами лежали рукодельные камни. Сияющие голубоватым светом, верные и опасные клинки ждали своей очереди получить удобные рукояти ножны. Тут же чинились изрубленные и выщербленные щиты. Казалось, крепость готовится к какой-то беспощадной войне.
- Мы так тогда и не разобрались с теми кустами, Вильялотэ, - Феанаро задумчиво катал по столу крупный, светящийся алым камень. - Но я заметил, что все растения вокруг кучи той руды сперва вянут, а потом разрастаются буйно и причудливо.
- Именно она и есть важная часть силимы?
- Да, главнейшая. Ты догадалась?
- Собираешься ли ты возобновить обещанный труд?
- Я его продолжаю. Когда мне будет разрешено вернуться… впрочем, насовсем я, наверное, не вернусь. Но я сказал, что сделаю из силимы много камней - я всегда держу свое слово. Эти же останутся со мной навсегда. Слишком уж много они стоили и мне, и отцу.


Мать Лехтэ посмотрела на пальцы Куруфинвэ - два были с синими, недавно ушибленными ногтями - и постаралась осторожно надеть ему тонкое золотое кольцо. На серую куртку легла маленькая сапфировая гемма, изображающая взлетающего лебедя.
Феанаро, поменяв кольцо, надел на стройную шею Лехтэ ожерелье из темно-синих камней. В каждом из них вращался вихрь золотых звездочек. Тронув губами лоб невестки, он столкнулся с восторженным взглядом стоящей рядом светловолосой девушки, почти подростка.
- Нас не познакомили?
- Это дочь моего брата и моя верная подружка Альквэн, - улыбнулась Лехтэ.
Девушка смотрела все так же завороженно.
Феанаро почему-то смутился и расхохотался:
- Ох, да оставь же меня! Дырку проглядишь!
Та отвернулась мгновенным движением испуганного оленя.
Близнецы специально для матери старались превзойти самих себя - прыгали и кувыркались, как коты, стараясь ударить друг друга по щиту. Тиелкормо шагнул между ними и в три удара обезоружил.
- А со мной справишься? Оберучным боем?
Карнистиро встал перед братом с мечами в двух руках. Свист и блеск стали, гибкие танцующие движения бойцов… Вильялотэ заметила, с какой жадностью смотрит на красующихся юношей Альквэн.
- Можно мне попробовать?
- Оденься и возьми щит, - Куруфинвэ подал своей новой родственнице кольчужную рубаху и толстую стеганую куртку.
Когда та прикрылась щитом, он чуть выбросил клинок вперед - и едва не выронил его, жестко отбитый. Напал резче - был встречен выпадом. Но почти тут же сильный и опытный сын Феанаро стал теснить девчонку к крепостной стене. Та едва успевала отбивать удары. Вдруг она выронила щит. В воздухе сверкнул летящий нож и вонзился в обвод щита Куруфинвэ у самого подбородка. Феанарион на миг растерялся - меч противницы уткнулся ему в ожерелье.
- Ну, знаешь! Драться надо честно, а не швырять исподтишка ножи!
- Ты и своему враг это расскажешь? - расхохоталась счастливо Альквэн. - Смотри, пока будешь держать речи о чести, твари тебе ноги отгрызут!
Макалаурэ с улыбкой взял у брата меч и щит.
- Хочешь помериться силами со мной?
Та тут же пружинно встала в стойку.
После короткого обмена ударами нож снова выскользнул из ее руки, почти упал на землю и тут же ударом ноги был направлен в щит. Но менестрель успел лезвием меча перехватить его на лету и отклонить в стену. А через мгновение Макалаурэ уже держал противницу за вывернутый локоть, другой рукой прижимая к себе. Захват был бережным, но безвыходным.
- Куда ее?
- В снег! - предложил Амбарто.
- Придумал! - Куруфинвэ легонько шлепнул его пониже спины. - Это теперь наша племянница. Неси ее наверх, стол уже накрыт.
Альквэн чуть повернула голову и тихо сказала Макалаурэ:
- В настоящем бою я ударила бы тебя шлемом в лицо.
Зеленые глаза удивленно расширились.


- Я остаюсь с Лехтэ, - заявила Альквэн. - Потом заеду домой, все объясню.
- Не с тетей ты хочешь остаться, а с моими сыновьями, - рассмеялась Нэрданель, обняв девушку. - Они будут рады принять в свой круг такого любителя оружия. Но ведь топтание по площадке с мечом - не дело. Помнится, я видела шкатулку из кости, украшенную твоей резьбой…
- Шкатулка! - фыркнула та. - Ну и что? Буду точить рукояти к мечам!
- А еще? - спросила Вильялотэ.
- Буду служить Феанаро! - девушка вскинула голову.
- Служить? Что это значит?
- Быть всегда рядом. Помогать. Защищать.
- От кого?
- Хотя бы и ото всех! - темно-серые глаза сузились насмешливо. - Вас обеих называют мудрыми и знатоками fear. Но кто такой Феанаро, вы не поняли!
- И я? - Нэрданель пожала плечами.
- Он - самый мудрый и отважный из живущих в Арде! Валар осудили его на изгнание, потому что даже они не смогли постичь, кто перед ними!
- А ты поняла до конца? - Вильялотэ рассматривала девушку с тревожным вниманием.
- Да! И никто не переубедит меня!
Маленькая, но сильная рука легла на меч.


Феанаро держал за руку закутанную в меховой плащ жену.
- Может, останешься? Мальчики стараются не подавать виду, но… И я тоже… хотел бы быть вместе.
- И мне не весело без вас… Но, вижу, сердце твое успокаивается за делами. Знаешь, - Нэрданель улыбнулась. - самые младшие твои ученики теперь ходят ко мне. Кое-что у нас получается… Осталось недолго ждать. Вы вернетесь в теплый, обжитый дом.
Феанаро тряхнул головой.
- Я буду ждать тебя, сколько потребуется. Хоть вечность. Но возвращайся таким, каким я тебя встретила впервые.
И она вскочила на своего красно-рыжего коня.
За всадниками закрылись кованые ворота.


Ольвэ не разрешил своим мореходам плыть к темным берегам на юге. Тень, затмившая на несколько мгновений звезды над Альквалондэ, поселила тревогу в его прежде спокойной душе.
- Пусть Мелькор покинул Аман - тем больше его угроза. Никто не знает, что он замыслил. Хоть и осуществлял он свои козни в Тирионе, но сейчас он опаснее нам. За горами Валар бдительно следят, а наши побережья открыты нападению извне. Пусть все корабли остаются в заливе, под рукой.
- Король, невредно было бы поставить на корабли большие стрелометы, какие соорудил Феанаро у себя в Форменосе, - заметил один из кормчих. - Если из воды появятся какие-нибудь чудовища, простыми луками их не остановить.
Король посмотрел на расстеленную карту:
- Пожалуй, ты прав, Халатир. Стреломет как раз установится на носовой палубе. Езжай в Форменос и проси мастера сделать для нас несколько таких приспособлений.


Нэрданель в кожаном фартуке возилась у печи в окружении группы подростков.
- Нос - важная часть roa, и не следует совать его в пламя. Вильялотэ подтвердит вам это.
Ученики отступили на крошечную долю шага. Тигель встал на каменное возвышение.
- И что сварилось в этом горшке?
- Мы очищаем камни, врачевательница! - сообщил один мальчик. - Чтоб в них не было пятен и пузырьков!
- Шихта остынет еще нескоро, так что пойдите погуляйте. Боюсь, кому-нибудь захочется потрогать тигель раньше времени.
- Мы разве глупые? - возмутились ребята.
- Умные. Но неосторожные.
Нэрданель заперла мастерскую.


- Когда Феанаро толковал о зле, стоящем за спиной, я решила, что это заблуждения его вечно возбужденного ума. Но зло выползло на свет и отравило нашу жизнь. И теперь я боюсь, что это была лишь разведка.
- Что может сделать Мелькор?
- Не знаю. Слушать его ложь больше не станет никто в городе. Его ищут воины Валар… Боюсь, что теперь он совершит нечто еще более ужасное.
Нэрданель отодвинула недопитую чашку.
- Говори прямо. Убьет Феанаро?
- Его - первым. Потом его отца, сыновей, тебя…
- За что?
- Мелькор жаждет власти. Не настоящей - права на ответственное решение, а запретной, насильственной. Когда он заявился ко мне и повел беседу о неразумных деяниях Валар, мне показалось, что он, как осьминог, тихонько пытается ощупать мое fea и присосаться к незащищенному месту.
- И ты думаешь, что он…
Вильялотэ улыбнулась:
- Вряд ли он так глуп. Наверняка понимает, что опутать Феанаро будет так же легко и приятно, как схватить дикобраза южных лесов.
- А я при случае поприветствую его молотом. Я недаром ношу свое имя!.. может быть, мне поехать и привезти домой хотя бы двоих младших?
- Если ты завяжешь их в седельные сумки, то довезешь. Но когда-нибудь их все же придется оттуда выпустить. Нет, твои нэри вернутся только все вместе. Я пойду к своим наставницам и поделюсь с ними мыслями. В воздухе копится грозовой разряд. Знаешь, в Альквалондэ тоже занялись фехтованием. Это тэлэри, которые и сухопутной охотой почти не интересуются! Закроешь глаза - душно, туманно, откроешь - тени густы, как во Внешних землях…
- Отец был в страшном гневе на Феанаро, когда тот с оружием ворвался на королевский совет. Говорил, что такого глупца следует держать взаперти в спальне, как шалуна-мальчишку. Но он тоже чувствует нацеленное на нас зло. Я пойду к нему, и мы вместе отправимся к Ауле. Не зря же нас с тобой называют мудрыми. К нам прислушаются.


Трое гонцов стояли перед Нолофинвэ:
- Когда Мелькор покинул Форменос, Финвэ в крайнем беспокойстве послал нас к Валар. Манвэ слушал с огорчением и после размышления велел передать тебе, чтобы ты принял Феанаро в королевском доме. А самому Феанаро велено покинуть место изгнания и обязательно придти на праздник к вратам Валмара.
- Велено обязательно? - С недоумением произнес Нолофинвэ.
- Именно так и было сказано. Нам трудно предполагать, но, может быть, срок изгнания решено сократить.
- Я буду рад этому, - Нолофинвэ сделал движение, словно отмахиваясь от паутины. - Чем скорее развеется память о разлучившей нас лжи, тем лучше будет для всего народа.


Вильялотэ остановила старшего из гонцов.
- Расскажи мне, как Мелькор явился в Форменос. Что ему там было нужно?


…Огромная фигура в волочащемся по снегу плаще возникла перед воротами, сгустившись из воздуха. Под дальними лучами света складки на глянцевой черной ткани казались потеками остывающего металла.
- Дозволено ли мне будет войти? - гулко прозвучало под сводчатой аркой.
На башне как раз оказалась Альквэн:
- Это смотря с чем ты пришел! - звонко крикнула нолдэ, поставив ногу на натяжной рычаг стреломета. - И вымыл ли ты с мылом свой поганый язык, прежде чем явился сюда!
- Я хотел бы говорить с вождем, а не с девчонкой, заигравшейся и забывшей про котел с вареньем.
- Сейчас я дам тебе отведать моей стряпни!
Тетива со скрипом легла под защелку.
- Альквэн, не растягивай зря тетиву! - Феанаро отбросил тряпку, которой обтирал ладони. - А то еще наш гость решит, что мы его боимся.
Он потянул огромную скобу и в одиночку отодвинул створку ворот.
Мелькор навис над стройной фигуркой мастера.
- Теперь ты видишь, что я не солгал ни единым словом, когда предсказывал будущее? Ты и твой отец заключены в этом безрадостном краю, где едва брезжит обещанный вам хваленый Свет, а Нолофинвэ - предатель! - без стыда носит венец Тириона! Мало того, ему в угоду тебя заставили выстоять там, в Кольце Судьбы, и выслушать лепет всех этих глупцов, недостойных носить имя нолдор. О, я видел твое унижение и был готов выхватить тебя из-под этой пытки и унести прочь от самозванных властителей! И дивлюсь ныне, что ты так покорно сносишь несправедливую и позорную кару. Неужели душа твоя, прежде свободная и отважная, смирилась перед насилием? Неужели ты согласишься потом вернуться в Тирион и жить там под насмешливыми взглядами изгнавших тебя?
Феанаро молча смотрел на сухую траву под ногами.
- А если не стерпишь - на тебя обрушится более страшное наказание. Уже не под небом, не среди друзей, а в безвыходной темнице и в горьком одиночестве придется тебе провести несчетные… нет, не лоа, а иены! Я сам испытал на себе завистливую ненависть Владык Амана и знаю, каково терпеть такое заключение. Среди каменных стен и в мертвой тишине время томительно, как стягивающие веревки. Не выдержишь этого ты, прозванный пламенным Духом! Пока не поздно - беги из Амана! Во Внешних землях они не достанут тебя! Я могущественнее всех этих повелителей жалких и трусливых рабов! Собирай нужное тебе для жизни и работы - и дай мне руку! Я перенесу тебя в свободные края, дам защиту и помощь!
Феанаро поднял голову, глянув Мелькору в черные, святящиеся изнутри багровым глаза.
- Решайся же, Феанаро! Может быть, не пройдет и круга света, как тебя схватят и уволокут к краю неподвижного Эккайа, где лишь сумрак и голый камень! Ауле не простит небе посягательства на превосходство над ним, а Манвэ - твоего дерзновенного желания вырвать Свет Валинора из-под его власти! Мне хорошо известно, что Валар жаждут завладеть Сильмариллами, и никакие стены и башни не уберегут светоносных камней. Твой отец и твои сыновья сегодня добровольно разделили с тобой изгнание, а завтра за это явное несогласие с волей Владык Амана окажутся в Мандосе уже насильно! Возьми камни и иди со мной - там, у меня, ты сможешь владеть Светом без опасения!
Феанаро вдруг зло улыбнулся:
- Владеть? Это ты желаешь завладеть тем, что тебе даже не по уму, ты, тюремная крыса! Пошел прочь!
Мелькор качнулся назад, потом наклонился было к мастеру. Тот стоял, вскинув голову и смеясь. Свирепый смерч возник вокруг фигуры вала, отбросил нолдо к самой створке ворот и тут же разлетелся ветром. Мелькор исчез.
Феанаро поднялся с хрустящей травы, небрежно отряхнул куртку и вошел во двор крепости. Трое помощников тут же вдвинули в скобы кованый засов.


- Ветер, вызванный Мелькором, был так силен, что сбросил песок и камни со склонов горы. Король, бывший тогда в книгохранилище, выбежал во двор в великой тревоге… я бы даже сказа - в страхе, если бы речь шла не о Финвэ. На его вопрос, что произошло, Феанаро смеясь, ответил: "Улетел со свистом наглый попрошайка!" Но король встревожился еще сильнее и увел сына внутрь горы, обхватив за плечи. Позже я услышал от Лехтэ, что Финвэ бранил Феанаро за безрассудную смелость, с которой тот вышел безоружным к могущественному врагу.
- Да, Мелькор отныне враг всем нам. Как всегда, он, изощряясь во лжи, приписал другим свои собственные планы. Именно заточение готовил он Феанаро в своих беззаконных владениях. И не страх перед возмездием удержал Темного Вала от немедленного похищения. Он жаждет не только расправы с оскорбителем, но и какой-то добычи… Уж не Сильмариллы ли были ему нужны, чтоб принести в свое укрывище животворный свет?
- Король велел усилить стражу в башнях. Но у нас совсем мало воинов - даже все бойницы не прикрыть.
- Я поеду в Форменос с вами.


Фанаро смотрел на врачевательницу, насмешливо прищурив сияющие глаза.
- Что Мелькор домогался моих камней, я понял сам и сразу.
- Ему нужен еще и ты.
- Зачем? Мое общество не доставит ему радости.
- Его радость: согнуть, сломать, превратить в ничтожного прислужника.
- Долго же ему придется трудиться для этого! Да и я вовсе не желаю отправляться к нему в гости.
- Он уже показал тебе свою силу, отшвырнув к стене, как сухой листок. А мог бы и схватить…
Феанаро выдернул из ножен висящий на стене меч и коротко размахнулся. Голубовато-белое светящееся лезвие легко разрезало гранитный брусок, осыпав руку мастера золотыми искрами.
- Даже вала вряд ли сохранит в целости свое roa после такого удара!
Молчание врачевательницы заставило Феанаро вспыхнуть:
- По-твоему, мне следует забиться за десять дверей и не дышать в страхе?! Или… броситься тут же в высокий Ильмарин и со слезами припасть к коленям Манвэ, прося защиты?! Такого удовольствия я никому не доставлю!
- Почему тебе все кажется, что кто-то будет злорадствовать?
- Я точно знаю, кто!
- Если речь о Нолофинвэ… он не будет огорчен. Но нависшая над тобой угроза не радует, а страшит его. Он готов защищать тебя.
- Он - меня?!
- Я не мастер оружия, но догадываюсь, что два клинка сильнее, чем один. И Нолофинвэ, несмотря ни на что, готов прикрыть тебя своим щитом от удара.
Феанаро расхохотался как-то нервно:
- Может, он и захочет это сделать. Но не успеет, потому что сперва сядет и надолго задумается, благое ли это дело!
- Однако там, на Маханаксаре, он принял решение сразу.
- Легко быть милостивым к осужденному! А вот если бы… - Феанаро, не договорив, резко отвернулся.
Перебрав на столе камни, он заговорил с нарочитым весельем:
- Ваш поход сорвался из-за испуга Ольвэ?
- Глава мореходов не решился отпускать даже несколько кораблей, пока угроза не развеется.
- Я решил отдать тэлэри все стрелометы. Пусть не боятся.
- Разоружаешь свои башни?
- Мы сделаем другие, лучше. Я тут нашел способ по-новому закалять металл… А чем собираешься заняться ты? Надеюсь, не прятаться в комнатах?
- Я снова поеду на юг. Твоя Нэрданель тоже едет со мной до гор.
Феанаро прикусил губу:
- Хорошо… Когда вернетесь - заезжайте к нам. Может, увидите кое-что интересное.


Нэрданель с учениками осталась у светлого склона пологих лесистых хребтов. Здесь потоки размывали рыхлые породы, обнажая выходы руд. Юные металлурги рассчитывали увезти обильную и разнообразную добычу.
Вильялотэ с двумя охотниками и тремя помощницами поскакала дальше - в тенистые непроходимые леса.


Через два месяца пути отряду встретились высокие и обрывистые горы. От снежных вершин к темным озерам сбегали многочисленные ручьи и рушились водопадами, рубиново-красными в дальних отсветах Валинора. Темная сумрачная растительность разворачивала веером свои кожистые листья на север. Облака словно уперлись в вершины и без конца осыпали их то мелким снегом, то знобким дождем. Здесь жили, казалось, самые крупные в Амане животные. Даэнаро, потратив две стрелы, свалил громадного оленя, рога которого напоминали, скорее, лосиные. С покрытых неглубоким снегом уступов спускались короткорогие быки, одетые словно в попоны из длинной, достающей до копыт шерсти.
А в малолесной долине, обращенной к северу и теплой, всадники наткнулись на рыжих гигантов с носом-рукой. Громадины обламывали ветки и охапками отправляли себе во рты. На эльфов они только скосили крохотные глазки и продолжили неторопливо пастись.
- Они понимают, что если кто-то и сможет их убить, то вряд ли станет это делать, - заметила Калиэн. - Такую гору мяса весь город зараз не съест.
Ближайший великан пошевелил ухом в знак согласия и перешел к другому дереву.
- Гораздо интереснее было бы поймать такого, - Даэнаро смотрел на животных загоревшимися глазами.
- Зачем? - спросила одна из помощниц врачевательницы.
- Ну… привести в Тирион и показать всем… Или научить его возить на спине груз… Если попробовать построить загон из толстых бревен и заманить его туда…
- Он своим ловким носом разбросает бревна, - уверенно сказала Калиэн.
- Я присмотрелась, какие деревья эти животные объедают охотнее. Раз Даэнаро так хочется приманить их, пусть нарежет веток с вершины, куда звери не дотягиваются. И попробуем угостить их солью и хлебом.
Громадины съели подношение и долго обнюхивали место, где оно лежало. Вскоре они стали подходить к каменной россыпи, едва проснувшись, и ждать угощения. Со взрослыми были два детеныша, каждый ростом с коня. Эти звереныши задирали свои носы и долго визгливо требовали добавки.
Даэнаро, спрятавшись за камни, однажды поймал момент и подергал одного из них за лохматое ухо. Тут же длинный нос мамаши не зло, но сильно оттолкнул эльфа. Рыжая гора поморгала темным глазом в жестких ресницах и дала такой же тычок своему отпрыску. Тот не обратил особого внимания, продолжая поедать нарезанную осоку. Даэнаро, выбравшись из колючих зарослей, выглядел довольным:
- Они нас не боятся - значит, скоро привыкнут совсем!
Пока охотники занимались рыжими зверями, мастера трав поднимались на склоны за своей добычей. Низкорослые кусты залепляли раны на своей коре белой смолой, пахнувшей резко и горьковато. Но растертая в пальцах, смола меняла запах на тонкий, напоминающий маттиолу. Кони почему-то сразу полюбили этот запах и подолгу стояли, прижав морды к ладоням всадников.
Изыскатели покинули долину громадных зверей, когда у эльфов кончился весь хлеб.
Даэнаро обернулся к стаду:
- В следующий раз мы запасемся специально для вас! Ты, Лопоухий, пойдешь к нам, в Тирион? Дети будут каждый день кормить тебя сладким печеньем!
Толстый детеныш, уловив в голосе эльфа приглашение, завизжал и иноходью подбежал к нему. Конь Даэнаро всхрапнул, прижал уши, ударив копытом в землю. Мамаша тут же догнала сына и схватила за хвост. Тот затопал и заорал громче.
Эльфы поскакали к выходу из долины.


Середина очередного года застала отряд на обратном пути. Всадники уже покинули сумеречные края и ехали среди невысоких холмов, поросших плодовыми деревьями. Кони радовались возвращению к теплу и свету и бежали резво, хоть и несли плотно набитые вьюки.
У прозрачной речки наскоро поставили шатер. Помощницы Вильялотэ взялись быстро набрать фруктов. Из-за увлечения Даэнаро рыжими великанами всем пришлось так долго питаться мясом и печеными кореньями, что выносливые эльфы чувствовали что-то вроде легкого, но постоянного голода.
- Я дома съем столько маминых пирогов зараз, сколько она сможет испечь! С грибами, с яйцами, с сыром - и ни одного с мясом! - Даэнаро далеко отшвырнул полуобглоданную кость. - И еще - большую миску творогу.
- Ну, если тебе не по вкусу моя косуля, ешь груши, - Калиэн толкнула к нему два мягких, как масло, плода.
Тот откусил и стал смахивать с подбородка густой сок…
…Пасущиеся кони, все как один, вскинули настороженные головы и повернулись к северу. Исчезли золотистые блики на реке, сгустилась и почернела тень разлапистого клена над головами эльфов. Как по команде, смолкли все птицы. И во тьме вдали с надрывным отчаянием завыла волчица.
Калиэн вскочила, сжимая копье:
- Что это?!
Даэнаро метнулся к своему оружию, наложил стрелу и растерянно оглядывался, не зная, в кого ее пустить. Младшая из помощниц прижалась к Вильялотэ, дрожа и едва дыша. А впереди, там, откуда только что лился свет, затмевая звезды, громоздилась уступами непроглядная даже для эльфов тьма.
- Вильялотэ, собери девочек и иди в шатер, - сквозь зубы приказала Калиэн. - Даэнаро, смотри вокруг внимательно, а я сейчас разведу огонь. Твари мрака боятся пламени.
- Нет, огонь я разведу сама. Нам сейчас лучше быть вместе.
Волчица все выла, уже охрипнув от тоски. Кони сбились в кучу, касаясь друг друга боками. И подошли к запылавшему костру.
На лагерь наползала удушливая чернота. Ученицы сидели, укрывшись втроем одним плащом. Вильялотэ чувствовала, что они вот-вот сорвутся в почти безумный ужас.
- Ну-ка, хватит! Я научала вас владеть своими fear. Прямо сейчас прикажите себе уснуть.
Три пары испуганных глаз остановились на целительнице.
- Наши охотники одолеют любую тварь. А моим оружием станет пламя. Тьма развеется. Усните!
Головы девочек склонились.
- Этот мрак… что он значит, Вильялотэ? Я не боюсь никакого врага, если его можно поразить копьем. Но кого мне следует убить сейчас?
Врачевательница схватилась за голову и опустилась на траву.
- Мелькор! Лишь он один мог сотворить тьму из ненависти к нам! Он пришел и…
- Значит, надо скорее возвращаться в Тирион, - Даэнаро ослабил тетиву. - Вдвоем… даже втроем мы не отобьемся, если Мелькор привел свою нечисть.
- В такой тьме мы никуда не сможем ехать. Вокруг словно стена, и я не уверена, что знаю, в какой стороне город… Смотрите!
Из темноты вышла волчица. Подтолкнув к огню двух своих щенков, она скромно присела у самого края освещенного костром круга. Кони чуть покосились на нее, но не зафыркали.
- Неужели наш мир гибнет?!.. Ну, нет! И Мелькор получит свое! - Калиэн ударила в землю древком копья. - Я прошла Сумеречные земли - выведу вас и через эту тьму! Давайте седлать коней!
- Боюсь, лошади не пойдут от костра. Видишь, даже таким отважным зверям, как волки, тошно в этой темноте. Надо потерпеть. Поднимется ветер и разгонит мглу.
Казалось, прошла вечность, прежде чем ветерок тронул почти невидимые листья клена. Потом под его напором затрепетало пламя костра. Стоявшие изваяниями кони начали переступать уставшими ногами.
Но в проранах развеивающейся удушливой тьмы проглянуло черно-синее небо, усыпанное словно мерзлыми звездами. Свет Валинора не вернулся.
- Больше ждать нечего. Седлаем - и вперед, - Калиэн вскочила. - В низинах эта мерзость будет держаться дольше - придется объезжать по открытым местам.
Даэнаро ехал последним, с натянутым луком в руках.
Ученицы Вильялотэ не сразу, но собрались с духом.
- Плакать хорошо дома, когда есть кому утешать вас, - сказала им мастерица. - Очень скоро вам придется утешать других и брать их страх и боль на себя. Учитесь быть сильными и твердыми.
Девочки подтянулись. Чувствовалось же, что каждой из них нестерпимо хочется поскорее захлопнуть за собой дверь дома.


Незнакомые, темные и молчаливые леса развертывались навстречу. Если бы не врожденное чувство направления, всадники долго искали бы дорогу к родному городу. Но он встал перед ними - темным силуэтом в звездном небе. И пах он горьким дымом.
Всадники ехали по пустынным улицам. Пятна копоти на белоснежных когда-то стенах, обгорелые палки факелов под копытами коней. В садах к гари примешивался щиплющий горло аромат увядающих цветов. И шуршащая тишина, лишь поскрипывают незакрытые калитки странно холодных домов.
-Неужели Мелькор… я поскачу к королю!
- Сперва разъвьючим и отпустим коней, Калиэн. Не смертью, а печалью полон город. А маяк светит. Произошло что-то, о чем мы и догадаться не можем.


В большом зале королевского дома горели белые свечи. Арафинвэ стоял у парчового кресла, держа в руках венец Тириона.
- Может быть, ваш долгий поход оказался для вас счастьем… Ужас, безумие и печаль посетившие Эльдамар, миновали вас. Ибо свершилось столь страшное и непоправимое…


Они снова стояли напротив друг друга: Нолофинвэ в затканном золотом синем плаще поверх голубой, вышитой жемчугом туники, и Феанаро - в черном сукне без единого украшения. Глаза великого мастера были тревожны. Сын Индис смотрел спокойно, с добрым, понимающим вниманием.
- Еще раз говорю перед всеми - я не держу на тебя зла за все тобой сказанное и сделанное. Ты - мой старший брат, и отныне ты будешь вести, а я - следовать за тобой. И пусть впредь никакие печали не разделят нас!
Бедное, напряженное лицо Феанаро окрасилось живым румянцем. Он сжал ладонь брата:
- Я слышал твое слово.
Нолофинвэ чуть потянул Феанаро к себе и положил руку ему на плечо…
…Непроглядная чернота текла с Эзеллохара, быстро заливая зелень под ногами, покрывая колени стоящих на склонах Ойолоссэ, добираясь до пояса… Кто-то вскрикнул от неосознаваемого еще ужаса… Особо же одаренные, и среди них Арафинвэ, ощутили волну свирепой жадности и злорадного удовольствия. Соприкосновение было так сильно, что стоявший рядом с отцом Финдарато рухнул на землю - во тьму. И не только он один - многие были сражены второй волной злобного ликования. Прежде чем тьма и мука лишили его сознания, Арафинвэ увидел, как рванулся прочь Феанаро, хватаясь за пустой пояс. Нолофинвэ дернул сына Мириэли к себе изо всех сил, и они вдвоем исчезли в вонючем черном тумане….
- Очень немногие устояли тогда на ногах и единицы сохранили хоть какое-то самообладание. Мелькор отомстил жестоко, лишив нас всех животворного света. Но далее произошло еще более ужасное…


Нэрданель сидела у горящего камина. На шелковом покрывале дивана поблескивал металл сброшенного доспеха, поперек большого стола лежал меч в алых ножнах.
- Я едва не свалилась без памяти вслед за другими. А удержало меня воспоминание о твоем предсказании. Вдруг сквозь эту черную тину как полыхнуло - Форменос! Я видела, что Нолофинвэ удерживает Феанаро, а тот вырывается, стремясь куда-то бежать. И уже стояли всадники Оромэ. Значит, здесь Мелькор не сможет тронуть Феанаро. Я подхватила обеими руками юбку и бросилась искать лошадь…
- В той черной гуще ты нашла дорогу?!
- До ближайшего розового куста. Он вцепился в меня и дал время поразмыслить. И когда воздух чуть очистился, я поскакала домой и оделась, как следует.
Смуглая рука коснулась рукояти меча.
- Я летела на север во весь мах, останавливаясь лишь для роздыха коням. Даже пересаживалась на скаку… Ты помнишь ворота крепости? Так полотно створок разорвано, словно бумажное! А возле них лежал король с мечом в руке. Лезвие меча было покрыто бурой ржавью, а тело… Знаешь, как убил его Моргот? Располосовал когтями грудь, вырвав два ребра. Они торчали неружу: белые, как сахар, среди кровавых кусков плоти… Все воители крепости не решались прикоснуться к растерзанному телу.
- Когтями?
- Эта девчонка, Альквэн, прежде чем растянуться на настиле башни, успела разглядеть нынешнего Мелькора. Рогатое, мохнатое и клыкастое чудовище, с волочащимися по земле когтистыми лапами. Оно взвыло… Ты знаешь моих сыновей и никого из них не сочтешь слабым или трусливым. Но Майтимо и Тиелкормо свалились на песок двора и едва очнулись потом, а остальных буквально сковало холодом, подобным мертвенному оцепенению. Лишь король оказался в силах взяться за оружие… Потом тварь прошествовала вовнутрь, расшвыривая задними лапами бесчувственные тела. А то, что напустило смертный ужас и беспамятство, караулило у ворот и выдыхало ту самую черноту, что покрыла потом весь Эльдамар. Когда воины пришли в себя, тьма эта все висела над крепостью, и даже собаки не решались отойти от дверей.
- Может быть, эта тьма и спасла твоих сыновей. Моргот не разглядел их, лежащих замертво…
- Хранилище самоцветов было опустошено. И, конечно же, Моргот схватил стальную шкатулку, в которой лежал тот венчик с Сильмариллами… Мы перенесли короля в спальню и постарались одеждой прикрыть его раны. А когда отмыли от крови его лицо… Лишь гнев и презрение были в сведенных бровях сжатых губах.
Вильялотэ смотрела в пламя. Сильнейший из нолдор погиб, как и жил - защищая других от самых опасных врагов. Если бы Феанаро не покинул крепость, может, в два клинка они отбились бы от нечисти? Или - у ворот лежали бы два растерзанных в клочья тела?..
- Не Моргота ударил король, а, верно, то воплощение Тьмы…
- Феанаро не сошел с коня, а съехал по лошадиному боку. Его шатало, губы были в кровавой корке, на ладонях - следы ногтей… Мы предупредили его, что тело отца страшно изранено, но он все же приподнял плащ - и побелел, как алебастр. Но тут устоял. Индис с детьми приехала через два круга света… какого света! Теперь придется говорить, как моряки - через две большие склянки времени. Там, у ворот, королю приготовили могилу. Индис и ее дочери плакали, воины Форменоса держались, равняясь на своего вождя. Но когда курган был насыпан, Феанаро вдруг упал на свежую землю и забился с такими рыданиями, что… - Нэрданель прикрыла глаза пальцами. - Арафинвэ стоял, обнимая и поддерживая мать. Нолофинвэ отпустил было правую руку Индис и шагнул к Феанаро, желая приласкать и утешить. Тот сперва словно и не чувствовал, как его трогают за плечи, а потом вскочил и бросил с горечью и яростью: "Из-за твоего пустословия перед Великими у меня не осталось родителей!". Нолофинвэ, скорее удивленный, чем оскорбленный, возразил: "Король был и моим отцом". "Был!" - воскликнул Феанаро и отвернулся. Потом он велел оставить его одного на кургане. Мы потеряли счет времени, но, полагаю, провел он там не меньше четырех кругов света, не выпив и глотка воды.
- Да разве это можно было допускать! - Вильялотэ вскочила. - Его fea была и так была истощена горем. Неужели никто не догадался…
- Он положил рядом с собой обнаженный меч, и мы только следили, не попробует ли он воткнуть его рукоятью в рыхлую землю. А другие были измучены не меньше, но податливее на утешение… Когда Индис с детьми уехала, Феанаро вернулся в крепость. Глаза его были сухи и горели неистово. Вот тогда он и сказал о походе во Внешние земли за местью и свободой. Что нолдор, потеряв все тут, на той стороне сами будут распоряжаться вновь обретенным, а если и утратят, то только по своей вине…В крепости не осталось ни одной живой души. Никогда еще земля Амана не видела эльдар в бронях - так скакал наш отряд через редколесья. А в спины нам ветер швырял снег, потому что холодало очень быстро. И Феанаро взошел на площадь перед королевским домом, как вождь воинов.
- И была произнесена жестокая Клятва…
- Ты не видела, как они клялись, Вильялотэ! Мечи сияли алым пламенем, и сила их fear растекалась по толпам собравшегося народа, пробуждая в каждом волю к борьбе! Невозможно было понять - падают ли они в бездну обреченности или возносятся к вершинам подвига.
- И то, и другое…
- Мне это открылось позже, когда почти весь город собрался в поход. Я просила Феанаро оставить дома Дириэля… Глупо, конечно. Ведь тот тоже произнес слова ужасные и великие. Но тогда мне казалось, что, удержав одного, я изменю судьбы всех.
- И сама ты осталась?
- Проклятие Севера отрезало всем ушедшим пути назад. А моему мужу и сыновьям предсказано заточение в Мандосе до конца мира. И я решила, что буду ждать их назло самой судьбе. Те, кого ждут, рано или поздно, но возвращаются обязательно.
- Арафинвэ смирился с приговором детям и братьям.
- Не верю, что до конца! Не будь у него надежды дождаться их… он бы тоже ушел. И уж не принял бы венец Тириона. А Эарвэн тоже будет каждый день перестилать постели, на которые никто не ляжет долго-долго.
Нэрданэль откинулась на стуле, снова тронув меч.
- Тьма залегла повсюду. Но в этом пустом доме мне все кажется, что я не одна. Здесь, у огня, вдруг охватывает холод, словно под одежду течет леденящий туман Севера. Ладони горят, будто гребу против ветра. И твердо знаю, что Феанаро и сыновья живы.
- Арафинвэ, говоря о происшедшем в Альквалондэ, задыхался от ужаса и горя…
Нэрданэль пропустила между пальцами пряди недоплетенной косы:
- Феанаро снял с башен свои стрелометы и отдал их тэлэри, чтоб те установили их на палубах. Вот стрелометы и работали, трижды отбрасывая нолдор от кораблей… Наконечники стрел давно были снаряжены составом, горящим даже под волой. Останься хоть один такой над воротами Форменоса - не ушел бы Моргот со своим союзником безнаказанно.
- Ты не знаешь, многие ли погибли там, в гавани?
- Даже если бы был убит только один… да что там - если хоть кто-то был бы ранен, между Феанаро и Аманом легла кровь. И чем ее искупить - неведомо.
- Никому не заказано возвращение из Мандоса.
- Теперь - заказано! Арафинвэ и Эарвэн решились на подвиг терпения. А я буду искать искупления совершенного другими.
Вильялотэ вскинула взгляд на мать Феанарионов:
- Как это можно сделать?
- Не вдруг, но пойму, как. Манвэ оплакивал уход Феанаро. Но там, где величайшие льют слезы, простым следует думать и трудиться.
Вильялотэ смотрела, как отсветы пламени бегают по сверкающим кольцам доспеха.
- Я зайду к тебе… - она грустно усмехнулась, - через две большие склянки времени. Попрощаться.
- Ты тоже хочешь уйти? Одна?
- Я много раз бывала на ледяном Севере. Мне будет проще, чем многим, одолеть снега и догнать ушедших.
Нэрданэль встала, уронив косу на серую рубашку:
- Ты первой брала на руки всех моих сыновей, они выросли у тебя на глазах. Ты знаешь: они горды и безрассудно отважны, безудержны в порыве - но не злобны. Ты знаешь и Феанаро и даже умела дать ему совет. Помоги им и там - той мудростью, какой владеют только женщины. Мы еще встретимся, Вильялотэ. Может даже - на том берегу!


Гуща тьмы, накрывшая недавно Тирион, похоже, была ядовита. Вильялотэ тронула обвисший, пожелтевший по краям лист георгина. Созревшие яблоки на деревьях покрылись бурыми пятнами, розы осыпались, почернев. Вот акации, кажется, она была нипочем - все также упорно таращит свои жесткие листья и даже не сронила желтые цветочки. И одуванчики свежи и зелены. Сжали лепестки в кулак и ждут, когда вернется свет. Им и мороз не страшен - прижмутся под снегом к земле и терпят до тепла. Значит, есть смысл и в очень долгом ожидании…
Высокая фигура отделилась от ствола древней оливы.
- Зачем ты уходишь, Вильялотэ?
- А зачем мне оставаться? Лечить ожоги неосторожным да принимать здоровеньких малышей у радостных рожениц, пока ушедшие будут умываться кровью в Смертных землях?
- Сначала они залили кровью берег Блаженного края.
- Думаю: тысячекратно искупят они ее своей, пролитой в боях с Врагом.
- Разве чужую боль облегчишь, причиняя ее себе? Езжай в Альквалондэ. Во мраке и холоде изменились потоки ветров, и дожди не смыли там копоти и крови на мостовых. Той крови, каждую каплю которой ты старалась сберечь. Ты заботливо мазала обезболивающим сбитую коленку какого-нибудь озорника - боль от удара мечом куда сильнее! А чем измерить ужас и отчаяние погибших в родном городе от рук родичей и недавних друзей?! Истерзанные fear тэлэри не скоро накопят силы для возвращения!
Вильялотэ погладила ствол яблони.
- Иаванна, скажи, спасение других жизней искупит убийство?
- Что ты хочешь сказать?
- Там, за Морем, Враг всесилен. И если в Смертных землях есть разумные, они тяжко страдают под его властью. Ушедшие отсюда будут им защитой. Ценен ли такой подвиг в глазах Великих?
- Сохранить жизнь кому-то - все равно, что подарить ее заново. Это, пожалуй, выше деяния отца и матери, потому что те рождают детей себе на радость.
- Многих и многих спасут сияющие мечи нолдор! И мудрость Валинора, что унесут с собой целители!
- Но неисполнимая клятва Феанаро и его сыновей погубит их неотвратимо, как ни тяжко предсказывать это.
- Может, не так уж она неисполнима, Дарительница жизни? Эстэ когда-то сказала, что все разумные идут своими путями, не предвидимыми никем.
- Лишь одно знаю я наверняка: однажды Феанаро без боли в душе положит свои камни в мою ладонь. Но что свершится до этого…
Валиэ распахнула плащ и накрыла им ученицу. Поникшие было цветы возле них приподняли венчики, тянясь к Иаванне.
- Иди. Несмотря ни на что мое благословение будет с тобой.


Даэнаро похлопал по шее вьючного коня:
- Отец и мать не хотели меня отпускать. Даэанно заявил, что меня следует надолго запереть, пока не успокоится разум, а его дочь сразу взялась плакать… В общем, дома творился кошмар, словно я собираюсь прыгнуть с Башни вниз головой. Пришлось пообещать, что вернусь невредимым и скоро.
- Вернешься ты обязательно, а скоро ли… что такое "долго" для эльдар? Так что ты не солгал, - Калиэн засмеялась. - Мне-то проще - отдала подросших щенят соседям да приперла дверь дома палкой, чтоб не хлопала.
Вильялотэ вскочила в седло вслед за охотниками. Три всадника приняли галопом от подножия Туны на восток, откуда уже давно полз, обжигая цветы, промозглый туман.