Территории измеряют в километрах. Или в милях, гектарах, акрах. Или - в сравнении с площадью иных, более привычных мест. Например, на территории Москвы могли бы уместиться несколько мелких европейских стран вроде Сан-Марино, а Франция по площади меньше, чем иные из российских областей.
Так вот: вообразите себе район, по площади равный современным Франции и Германии вместе взятым; с запада он отграничен океаном вроде Атлантического, в каковом океане явственно наличествует тёплое течение, обеспечивающее региону неплохой климат. В океан впадают две крупные реки. На севере расположена невысокая горная гряда, в восточном направлении переходящая в мелкосопочник - каменные холмы; на востоке - хребет Синих Гор Эред-Луин, сложенных из отчётливо голубого камня; на юге - неопределённой продолжительности лес, именующийся Лесом-меж-Реками ( южнее дельты одной из вышеупомянутых рек никто из местных жителей не бывал и что там, не знает).
Время действия - Первая Эпоха Солнца. Место... Регион называется Белерианд.
В середине Первой Эпохи Белерианд населяют три человеческих вида. Да, именно так: три вида Homo. Один из них - определённо сапиенс, наш с вами вид, остальные два уже жили в этих землях ко времени прихода туда людей. Люди так людьми и зовутся; а ещё, на местном языке - эдайн, "Вторыми". Собственно Первые - это эльфы-эльдар-квенди, знаменитые отсутствием старения организма, болезней, а также неограниченной продолжительностью жизни. Есть ещё третий вид - гномы, эльфийское название "наугрим", самоназвание "кхазад". Эти живут в Белерианде давно, гораздо дольше эльдар, но на звание "первых" не претендуют и вообще считаются некой боковой ветвью рода человеческого, не родственной остальным двум.
В Белерианде существует несколько королевств, сплочённых общей идеей противостояния Северу. Потому что на севере, примерно в 300 км от человеческих крепостей, есть вулканический район Дор-Даэделос, являющийся, по известным квенди сведениям, средоточием мирового зла.
Несколько столетий кряду мировое зло никак особенно себя не проявляет, исключая мелкие инциденты на границах. В принципе, у эльфийских королей время от времени возникают планы начать наступление и с очагом мирового зла покончить, но вот незадача: если с ними не произойдёт ничего фатального, эльфы бессмертны. Ввязываться в войну, гибельную для многих, они не хотят. А для людей угроза, отсроченная на время жизни нескольких поколений, почти не воспринимается как реально существующая. Так что планы планами, а мирная жизнь своим чередом.
...Жили как жили. А зимой 455 года, одной очень морозной ночью, ожил трёхглавый вулкан в местности Дор-Даэделос - нехорошая гора Тангородрим, по склонам которой, по предгорьям, а затем и по равнине пред ними прошёл пирокластический поток. Те, кто знает, что это такое - да ужаснётся; а кто не знает... Поток этот состоит из смеси раскалённых камней, горячих вулканических газов и пепла и несётся с ужасающей быстротой. Излияния лавы в тот раз, по-видимому, не было, только вот достоверно подтвердить или опровергнуть это было некому. За очень короткое время на всей равнине перед горами не осталось ничего и никого живого, а на обращённых к северу склонах холмов выгорели леса. Едва только выброшенный горой пепел остыл, как войско Дор-Даэделос начало наступление.
Всё началось с сотворения мира.
Вначале был Бог. И Бог любил музыку.
Он создал неких существ - айнуров, и стал худруководителем их ансамбля.
Однажды коллектив авторов из числа айнуров сочинил пьесу. Ставили её как мюзикл, основную идею подал Бог, сюжет подробно расписали остальные. И всё вроде бы было хорошо, но на генеральной репетиции Мелькор - один из ведущих исполнителей - вдруг заявил, что такая музыка ему не нравится и большую часть постановки вообще надо переписать. Возникла ссора, в результате которой Мелькор разругался с коллективом, с худруководителем, признал всё прежнее полной ерундой и убрался на просторы космоса строить свой новый мир. Оставшимся же Бог объявил, что они теперь - Валары (силы стихий), а недопоставленная пьеса на самом деле - генеральный план развития только что созданной планеты Арда (она же Земля). Поэтому команде валаров надлежит отправиться в командировку на Землю, всячески её созидать и благоустраивать. Главным в группе назначается валар Манвэ Сулимо. При необходимости от Бога будут поступать всякие ценные указания.
Вооружившись перспективным планом и преисполненные энтузиазма, валары прибыли из прекрасного далёка к месту назначения...и обнаружили вместо цветущей планеты их мечты что-то вроде газовопылевого облака. Проект "Арда" только начинался, предстояло ещё работать и работать.
Мелькор же, пропутешествовав несколько миллионов лет в мировом пространстве, решил, что гораздо интереснее не создавать свой новый мир с нуля, а прийти на готовое и отобрать, а потом уже дополнять по своему усмотрению. Были ли у него какие-то удачные опыты по планетостроению до вторжения на Землю - никто не знает.
Как-то так вышло, что валары то ли пропустили прибытие бывшего товарища, то ли просто не стали ему препятствовать, полагая, что он небезнадёжен и его ещё можно включить в свою команду. Всё-таки валары были меж собой кем-то вроде родственников и очень долго не решались применить серьёзные меры против "своего".
Мелькор же достаточно быстро собрал вокруг себя группу единомышленников из более слабого по сравнению с валарами народа майяров - слабого по их божественным меркам, но одной с ними природы - и приступил к воплощению своих идей насчёт того, как должен быть устроен мир.
Всё это привело к тому, что в пределах планеты выделились сферы влияния двух прогрессорских групп, каждая из которых претендовала на господство над всей территорией и по-своему понимала стоящие перед айнурами задачи. Время от времени (а какое может быть время у существ, которым и миллион лет не срок) между ними происходили столкновения, не приносившие участникам особого вреда, но очень плачевно сказывавшиеся на состоянии опекаемой территории.
Прогрессорская группа валаров, возглавляемая Манвэ Сулимо и представлявшая силы добра как они есть, создала укреплённый район "на Западе Мира" - на континенте Аман, западнее которого был (по сведениям более поздних времён) только нескончаемый океан. Район этот назывался Валинор и от континента Эндорэ был отделён океаном Белегаэр (Великим Морем), а затем и опоясывавшими материк горами Пелори. Район был адаптирован для комфортного обитания множества различных существ и защищён от ряда внешних опасностей и вредных факторов. Ввиду каких-то проблем с прохождением солнечного света через атмосферу была создана автономная система локальных светил - мегадеревья Тельперион и Лаурелин, дававшие смешанный серебряный и золотой свет.
В источниках последующих времён встречалось мнение, что Солнца и Луны как таковых в те времена не было вообще, а только звёзды, созданные валиэ (валарой) Вардой, и Деревья, созданные её коллегой Йаванной.
А на континенте Эндорэ - в Большом Мире, на самом ближнем к Аману материке ( в последующие годы Эндорэ-Средиземье было собирательным названием земель, не включенных в территорию валаров - Аман-Валинор) - в ту пору было темно - свет Деревьев туда уже не доходил. В связи с низкой освещённостью и неблагоприятным температурным режимом растительная и животная жизнь были угнетены, зато превосходно развивались созданные группой Мелькора организмы, адаптированные к условиям холода и мрака. Базой группы стала крепость Утумно, расположенная в северных широтах и больше напоминающая подземный город. Именно в те времена зародилась традиция "Тёмных" располагать свои поселения в вулканических районах и использовать силы огнедышащих гор для своих нужд. Поэтому в последующие эпохи в массовом сознании образ дымящейся горы неразрывно связан с силами ужаса и зла. Надо сказать, агрессивная политика и склонность Мелькора и его последователей к жестоким экспериментам этому немало способствовали.
Первым из человеческих народов планеты стали кхазад.
Созданием разумных рас валары занимались давно. Личной заслугой валары Йаванны числились гигантские мыслящие орлы и разумные деревья. В "пьесу" -план развития - Богом были вписаны и два человеческих народа, но создать их должен был Бог. Валар Ауле, в общих чертах знавший о грядущем создании двух человечеств, решил поторопить события. Созданнный им народ бородачей-кхазад был расселён в Эндоре незадолго до появления там двух других видов людей.
Однажды чаяния валаров сбылись: совершавший инспекционную поездку валар Оромэ обнаружил поселение существ, по описанию подходивших под давно предсказанный народ эльфов - первый из двух основных планируемых человеческих видов. Существа величия валара не оценили, на контакт не пошли и в панике скрылись. Завязать общение с обнаруженным народом прогрессору удалось далеко не сразу. А когда удалось - причины паники его весьма озадачили.
Как выяснилось, ранее около поселений квенди - таково было самоназвание этого народа -
уже объявлялись какие-то "тёмные всадники", подозрительно похожие на Оромэ. Подошедшие к ним слишком близко были схвачены... и уже не возвращались.
После прибытия Оромэ в Аман был собран экстренный валаро-майярский совет. Недолгое расследование показало, что оплот Мелькора - база Утумно - растёт и процветает, более того - готовится к наступлению. Посовещавшись, валары предприняли все возможные меры, чтобы оградить район компактного проживания квенди от нежелательных воздействий... и начали войну против Утумно.
Квенди из происходящего поняли мало. Несколько лет кряду землю под их ногами качало, воздух сотрясали ураганные ветра, а небо на северо-востоке светилось. По прошествии какого-то времени стихийные бедствия прекратились, и к квенди вновь явился валарский посланец. Он объявил, что, хоть враг и повержен, а его крепость разрушена, мир вокруг стал слишком опасен для жизни, и предложил квенди полным составом переселиться в Валинор.
Всё неведомое всегда вызывает сомнения...большая часть квенийского народа согласилась сменить место жительства, но некоторые решили, что им хорошо и так. Валары переспрашивать не стали, и народ квенди разделился: одни остались жить в мире, не знающем солнечного света, скудном и опасном, другие же отправились в великий поход.
Способ передвижения был выбран пеший - возможность перенести всех сразу в заокеанский край, может, и была, но валары отчего-то ей не воспользовались. За время пути, занявшего несколько десятилетий, квенди разделились на три народа - Красивых, Умных и Последних (ваниары, нолдоры и тэлери). Каждый народ возглавил свой вождь. Разница в облике и характере среди квенди, похоже, была изначально, и группирование на три народа только очертило её ярче. Ваниары в большинстве были золотистые блондины, тэлери - белоголовые почти до седины, среди нолдоров доминирующей была тёмная "масть", но было немало и рыжих.
Дойдя до океана , ваниары и нолдоры благополучно погрузились на плавучий остров и пересекли водные просторы, достигнув удивительного для них края Валинор. А вот телери, оправдывая своё название, отстали: у них потерялся вождь.
Эльвэ Серый плащ исчез глупо и совершенно непонятно: вошёл в маленький, проглядываемый насквозь лесок и пропал. Не был съеден, похищен, никуда не проваливался...но ни у своих, ни у стоявших лагерем за леском соседей так и не появился. Искали его довольно долго, не нашли, и командование принял младший брат пропавшего - Ольвэ. Повздыхав напоследок, телери вызвали и себе плавучий остров, собрали багаж и отплыли. А друг пропавшего Белег и некоторое число особо верных товарищей решили остаться, заявив, что не нужен им никакой Аман без их пропавшего короля.
Новый край эльфов просто поразил. Всё в нём было ново и необычно. Самым удивительным, пожалуй, был свет - такой сильный, какого квенди ещё не знали. В привычной им жизни не было ничего ярче звёзд, а когда небо чуть светлело и звёзды пропадали, наступало недолгое, всего на несколько часов, время сумерек - примерно таких, какие бывают в наше время в пасмурный день после заката. Солнца не видно, а за тучами на сером небе ничего не различишь.
Здешний мир был иным - напоённым светом и жизнью, дружественным и гостеприимным. Валары, принимавшие ради общения с квенди человекообразный облик, выступали как старшие, мудрые, радушные хозяева новой земли. Квенди быстро учились, и под опекой валаров их культура достигла ранее невиданного расцвета.
Они были молодыми - вечно двадцатилетними - и бессмертными. В Эндорэ - относительно, до первых крупных опасностей, в Амане - абсолютно. Здесь с живущими ничего фатального случиться просто не могло.
Достаточно быстро выросли несколько городов - нолдорский Тирион и телерийский АлькваЛондэ - Лебединая Бухта, а также много более мелких поседлений. Ваниары предпочли жить ближе к центральным, валарским районам Амана и в их городе Валмар. Рождаемость у квенди резко увеличилась - условия были хорошие. Четыре-пять детей в семье стало нормой. Правда, темпы этого роста всё равно были своеобразные - одно только взросление занимало около ста лет, против времени жизни в Эндорэ этот период увеличился почти вдвое. Да и разница в возрасте у квенийских сестер и братьев на человеческий взгляд могла быть просто огромной.
Квенди в Амане стали уже не относительно, а абсолютно бессмертны - по крайней мере, сами они думали именно так. К болезням представители вида были невосприимчивы, раны заживляли быстро, медицина развивалась не менее стремительно, чем прочие науки, да и валарская помощь в лице специализирующихся по утешению и исцелению айнуров Эсте и Ирмо была всегда рядом.
Но единственный случай смерти эльфа в Амане всё-таки был. Мириэль, жена вождя нолдоров Финвэ, угасла после тяжелых родов, и Финвэ с маленьким Феанаро остались наедине со своим горем. Валары так и не смогли понять, почему же их помощь результатов не принесла.
Погоревал Финвэ сколько-то лет да и женился вновь на ваниарской девушке Индис. Родили пятерых, только вот мира и взаимопонимания между Феанаро и младшими так и не случилось. Явно не ссорились, но и приязни особой не получалось.Может быть, потому, что и повторных браков среди эльфов не бывало - Финвэ за всю историю был один такой, потерявший жену и женившийся во второй раз.
Старший сын Финвэ, рано проявивший разнообразные технические таланты, подался в ученики к известному мастеру Махтану, сдружился с дочерью учителя - рыжей Нерданэлью, много путешествовал и изобретал невероятное. Усовершенствовал алфавит, придумал способ выращивания искусственных кристаллов, экспериментировал с оптическими приборами. Нерданэль вскоре стала его женой. Кроме всяких успехов культурно-производственного толка, они умудрились стать ещё и самыми многодетными родителями в истории квенди, родив семерых сыновей. Семейка получилась дружная, упрямая и целеустремлённая.
Так начался "Эльданарион" - повествование о пламени эльфийских душ, сподвигавшем их на великие свершения. Ибо эльфы Амана называли себя эльдарами, а слово "наро" и означало тот самый огонь - ярость,жажду знаний и благородство их души. Повесть о эльда ре ФеаНаро, его делах и его стремлениях, отозвавшаяся эхом во всей истории Арды.
А теперь несколько слов о приметном элементе имени - финвэ.
Так уж повелось, что имя первого нолдорского вождя стало в его роду семейным, частью имени сыновей, внуков и правнуков. Детишкам эльфы давали сразу по два имени - имя от папы и имя от мамы (видимо, чтобы не спорить, как назвать). Употребялялись имена наравне - кому как больше нравится. Позднее, в процессе общения с эльфами другого народа, эти имена были преобразованы, и их звучание более известно и привычно нам. Здесь эти преобразованные варианты указаны в скобках.
Итого:
Сын Финвэ и Мириэли - КуруФинвэ Феанаро (Куруфин Феанор)
Сыновья Финвэ и Индис:
НолоФинвэ (Финголфин)
АраФинвэ Ингалаурэ (ФинАрфин Инглор)
Дочери Финвэ и Индис:
Финдис
Фаниэль
Иримэ Лалвендэ (Лалвен)
Внуки Финвэ
Сыновья Феанаро и Нерданэль:
1. Нельяфинвэ Майтимо ( Маэдрос)
2. Канофинвэ Макалаурэ (Маглор)
3. Туркофинвэ Тиелкормо (Келегорм)
4. Мориофинвэ Карнистиро (Карантир)
5. Тэлуфинвэ Амбарусса (Амрас)
6. Питьяфинвэ Амбарто (Амрод)
Дети Нолофинвэ
1. Финдекано (Фингон)
2. Туракано (Тургон)
3. Аракано (Аргон)
4. Арэльдэ (Аредэль Ар-Фейниэль)
Дети Арафинвэ и Эарвен:
1. Финдарато (Финрод)
2. Ангарато (Ангрод)
3. Айканаро (Аэгнор)
4. Артаресто (Ородрет)
5. Нэрвендэ Артанис (Галадриэль)
Ещё не запутались в именах? А есть ведь ещё и прозвища!
Бардак в Валиноре начался с того,что валары выпустили Мелькора. Главгад, просидевший в бестелесно-призрачном виде, в специально созданной для него темнице несколько столетий, был признан годным к исправлению. Обратно в Эндорэ его, правда, не отпустили - оставили жить на своей же территории.
Ещё сколько-то сотен лет всё было тихо, эльфийский коммунизм процветал, вишня колосилась. Потом среди эльфов пошёл слух, что валары готовят Эндорэ-Средиземье для какого-то эльфообразного короткоживущего вида, существа которого предположительно назывались "вторые". Квенди же отведена роль домашних животных при валарах.
Ещё чуть позже Феанор страшно перессорился с Финголфином и даже приходил бить тому морду (что прежде считалось неслыханным). Внутренний конфликт становился совсем уж явным, и валары вмешались.
В то время Феанор работал над проблемой создания сверхмощного источника энергии. Кое-что ему удалось (и на тот момент это "кое-что" просто поражало воображение). Созданные им три алмазоподобных кристалла звались сильмариллами и светились собственным, очень сильным светом, идентичным тому, что испускали Деревья - Солнце и Луна Валинора. Феанор какое-то время носил их как украшение - красиво смотрелись, однако! Потом, видимо, выяснив что-то новое и важное, спешно прибрал в сейф и посторонним больше не показывал. Среди народа пошёл новый слух - Феанор нарушает принципы коммунистической собственности, прикарманить решил сокровище. Источник слухов тогда выяснить не удалось. А о том, что сильмариллы - не просто красивые камешки, мало кто знал.
После принародной ссоры между Финвовыми сыновьями валары собрали совещание. По итогам недолгого "разбора полётов" всё-таки выяснилось, что слухи запускает Мелькор. Попробовали его изловить - злокозненный валар превратился в тучку и улетел. Тогда занялись нолдорским смутьяном- Куруфинвэ Феанаро.
Впервые вмешавшись в квенийские дела, валары принудили его в наказание за ссору и угрозы брату покинуть Тирион на 12 лет. Для эльфа это не то чтобы много, но очень обидно - хотя бы потому, что Финголфин, не являвшийся совсем уж непричастным, оказался вроде бы прав. Феанор выслушал приговор, плюнул на всё, собрал вещи и уехал на север. Сыновья и коллектив последователей уехали вместе с ним. Примерно в 300 км севернее Тириона, в скальной гряде они довольно быстро отстроили невиданное сооружение - крепость Форменос, стали там жить и работать. Сильмариллы Феанор увёз с собой. Финвэ, желая поддержать старшего, отправился вместе с ним, оставив "на хозяйстве" Финголфина. Мелькора не поймали. На какое-то время всё затихло.
Однажды валары устроили праздник. Мероприятие, в общем-то, было ежегодное, знаменовавшее сбор урожая, но на сей раз к нему решили приурочить очередную попытку примирения между населением Форменоса и валарами. Население было вредное, деятельное и чрезвычайно изобретательное. А валары, что бы там о них в фальшивых слухах ни говорилось, к квенди были настроены миролюбиво и чуть-чуть покровительственно. Поддерживать ссору не хотелось, и к Феанору направился посланец. Валар Манвэ от имени прочих сообщал, что хоть Феанор и выслан из Тириона, но в Валмаре на мероприятии его были бы очень рады видеть.
Эльф отказался - сообщил, что занят, и не до праздников ему. Тогда Манвэ проявил власть и приказал приехать. Финвович поворчал, но на открытый конфликт не пошёл - тем более из-за ерунды. Правда, остальное население Форменоса всё-таки осталось дома.
На празднике произошёл памятный разговор между Финголфином и Феанором. Младший всерьёз решил забыть прошлые обиды. Разговор слышали многие. Феанаро вроде бы чуть оттаял и сказал: "Да, я слышал".
Ничего не предвещало беды...но она случилась. В самый разгар празднества вдруг ичез свет и накатила плотная чернильная тьма, вызывающая панический ужас. Резко похолодало. Валары, кое-как сумевшие удержать квенди от паники, в ужасе сообщили, что некая хтоническая тварь уничтожила Древа Валинора, и дня больше не будет. Самое яркое, что осталось - это сильмариллы, всё ещё светившиеся тем же светом, что и Деревья.
Валара Йаванна просила Феанаро - отдай нам сильмариллы, мы разрушим их, может быть, это поможет спасти то, что ещё осталось от Деревьев. Но Финвович отказался.
Вскоре из Форменоса примчались сыновья Феанаро. Они несли другую страшную весть: Мелькор, сопровождаемый тварью, похожей на живой мрак, приходил в Форменос. Он разрушил ворота, убил короля Финвэ и унёс сильмариллы.
В тот час Феанор проклял Мелькора, и назвал его Моргот - Тёмный Враг.
В Валиноре вершилось нечто, очень похожее на смуту. Валары приняли невидимый облик, на вопросы не отвечали и не давали прогнозов, и вообще были недоступны - у них шла операция по ловле хтонической твари и спасению родной земли, канувшей в кромешный мрак. Квенди о том знали, но положения это не спасало, тем более что на столь глобальном уровне сами они поделать ничего не могли. Усиливалась паника.
Резко похолодало, началась гибель растений, животные жались к поселениям. Воздух постепенно очистился, концентрированную темноту сдуло в океан, но день так и не наступил - даже такой, какой квенди знали по Эндорэ: сумеречный и краткий. А от звёзд, как известно, не очень-то много света и тепла.
Города освещались факелами. Системы автономного освещения, прежде черпавшие энергию Деревьев, работать более не могли. Спустя несколько десятков часов после тяжкой вести в Тирионе появился Феанор, сам на себя не похожий от горя. Сыновья были с ним.
Он всегда умел хорошо говорить, умел убеждать. Вот и на сей раз ему достаточно быстро удалось собрать вокруг себя толпу. Говорил он обстоятельно и страстно, и многие его поддержали.
Тьма уравняла всё, говорил он. Чем теперь Валинор лучше Эндорэ? Вы ушли сюда, в мир света, но его больше нет. Почему валары молчат? Почему оставили нас во тьме и растерянности, почему до сих пор не отрядили погони за Морготом? Мы бы знали, этого невозможно не знать! Не оттого ли, что он их рода, одной с ними природы, и для них всё-таки важнее маленького народца, с которым им ныне надоело играть?
Но мы не маленькие и слабые! Мы достигли многого, и можем ещё больше, если перестанем бояться и прятаться. Мы уже выросли из валинорской клетки. Пора квенди возвратиться вновь в Большой Мир.
Валарам нет дела до тех земель - ну что же, тогда мы будем там править! И никто более не посмеет указывать нам, жить или умереть! Это будет наш мир и наша правда, а не их! Большой Мир не знает дня - мы вернём ему день! И этот день будет лучше того дня, что мы знали здесь! Сильмариллы для этого и созданы! Вернём их, и земля Эндорэ вновь станет нашей!
Многие из нолдор поддержали мысль об исходе из Валинора. И тогда же Феанаро и его сыновья поклялись вернуть сильмариллы и преследовать всякого, кто посягнет на эти камни.
Долго ждать не стоило. Исход, несмотря на огромное количество участников, подготовили быстро. Ваниары идею не поддержали, но и не чинили препятствий. От валаров и майяров не было ни слуху ни духу. Нолдоры же понимали, что в Эндорэ их ждёт война с хозяйничающим там Морготом. Большинство женщин и детей, кроме самых отчаянных, оставались в Валиноре. Или возвращение с победой, или никакого!
Феанор и Нерданэль умудрились перессориться перед самым уходом ещё раз - рыжая настаивала, чтобы хотя бы младшие двойняшки, Амрод и Амрас,на тот момент подростки, в Исход не шли. Мальчишки упёрлись - они клялись наравне со всеми! Кончилось тем, что Нерданэль осталась, а Феанор и дети - нет.
Изначально квенди переправились в Валинор на островах. Сейчас на такую валарскую помощь рассчитывать было нельзя, и встал вопрос переправы. Вспомнили о телери, у которых были океанские корабли. Феанаро надеялся сагитировать и их, поехал в АлькваЛондэ на переговоры с Ольвэ, но получил решительный отказ. Время уходило. Для строительства флота не было ни навыков, ни времени, телери в помощи отказали. На северо-востоке берега Валинора ближе всего подходили к Эндорэ, их разделял лишь узкий пролив, впрочем, даже по летнему времени забитый льдом и не проходимый ни для кого.
Что же - корабли незаменимы. А ждать нельзя! Дождавшись подхода основной части нолдоров, Феанаро приказал идти на корабли, не слушая возражений телери. Буде кто станет сопротивляться - отшвыривать в сторону.
К сожалению, нервы очень быстро сдали у обеих сторон, а кому-то из корабельных команд пришло на ум пальнуть в наступающих из лука. Зря они это. У отчаявшихся нолдоров приключился берсерк и амок, и начались жертвы.
Ко всему добавился разлад между сторонниками Феанаро и сторонниками Нолофинвэ. Захват кораблей удался, и нолдоры быстро отчалили, направляясь к месту сближения континентов, на север. Воинство Финголфина потащилось берегом. Финарфин же, придя в ужас от содеянного между эльфами, вообще заявил, что на этом его поход окончен и он остаётся.
Плавание проходило непросто. Наконец проявились морские майяры, устроив шторм и утопив несколько кораблей вместе со всеми, кто на них был. Помощи и ответа от остальных по-прежнему не было. Всё это, а ещё холод, темнота и прочие лишения, только ещё больше озлобили нолдор. А уж Феанора - тем более.
Уже в точке схождения материков, там, где желанный Восточный Берег был виден на горизонте, случилась очередная ссора между Феанаро и его младшим братом - по поводу власти и субординации.
Тут ещё и судьба в лице Намо Мандоса вмешалась. Валар проявился на высокой горке и произнёс мрачную речь на тему вечной проклятости и тщеты всяких попыток самостоятельной борьбы со злом и вообще похода на восток. На душе у многих и так было погано из-за побоища с телерями, а тут ещё владетель царства мёртвых обещал нолдорам крах всех начинаний и навечное посмертное заточение на подведомственной ему территории. На кощунственность клятвы вернуть сильмариллы он упирал более всего.
В рядах сторонников младшего поднялись ропот и недовольство политикой Феанаро. Валар уже выговорился и исчез, а .эльфийская перебранка всё продолжалась. Кончилось это тем, что старший вместе с сподвижниками тихо снялись с якоря и ушли на восток, не став возвращаться за оставленными в Валиноре возмущающимися.
Не нравится - пусть остаются в своём мирке под крылышком у валар! - сказал Феанаро и приказал поджечь корабли.
Или возвращение с победой - или никакого!
Так началась жизнь эльдаров в смертных землях. То, насколько они смертные, стало ясно почти сразу, когда на нолдор напало воинство каких-то существ, похожих на нечто среднее между эльфом и обезьяной. Нолдоры дали отпор, и отступление покатилось на северо-восток. По сведениям нолдоров, именно там находилась крепость врага - трёхглавый вулкан Тангородрим.
Очень скоро нолдор понесли и первые потери. Феанаро, во главе небольшого отряда вырвавшийся вперёд, почти добрался до твердыни Моргота, но тут против него выступили существа, невиданные прежде: шагающие дымно-огненные столбы, "валараукар, балроги, Великий Ужас.
Передовой отряд погиб почти полностью, а попавшего в окружение Феанаро в последний момент отбили сыновья, заставив валараукар отступить. Но было поздно: получивший тяжелейшие ожоги отец умер у них на руках, успев лишь повторить свою клятву и завещать продолжать войну против Моргота до конца.
Похоронить его не смогли: тело вспыхнуло и очень быстро рассыпалось в пыль, тут же разнесённую ветром.
Так нолдоры остались без своего короля, в враждебном и незнакомом мире, с перспективой вечной войны.
Кратковременное затишье позволило эльдарам отступить к югу и встать лагерем у озера Митрим. Временным и.о. короля стал высокий рыжеволосый Маэдрос, старший сын Феанора.
Очень скоро к лагерю явился посланник Моргота. Он передавал требования своего властелина - в довольно наглой форме требуя навечного ухода эльдаров на юг и отказа от всех притязаний в обмен на ОДИН сильмарилл. Желая выгадать время, нолдоры согласились на переговоры. С них Маэдрос не вернулся - через день после его отбытия явился тот же посланец, сообщив, что переговорщики убиты, а сам Маэдрос в плену, и выдвинул новые условия. Посланец был майяром - умел менять форму так же, как аманские валары и майяры, а потому был почти неуязвим. И это было крайне обидно!
С болью и горечью Феаноровичи вынуждены были признать, что старший, скорее всего, погиб, а Моргот их обманывает, втягивая в новые ошибки, ведущие к новым жертвам. Слишком много смертей за такой короткий срок!
Морготовы воители, прозванные за уродливость орками, были успешно вытеснены с довольно большой территории вокруг озера Митрим. Эльдары, возглавляемые Маглором и Келегормом, осваивали тяжкое и новое для них искусство войны.
Планы Моргота (а они, несомненно, были) спутали два грандиозных события: появление на небе светящихся дисков: дневного и ночного. Эльдары, не знавшие ничего подобного даже по временам Куйвиэнен, были поражены, а кое-кто поговаривал, что валар не так уж и равнодушны к происходящему. Солнце и Луна, названные эльдарами Анор и Исиль, здорово распугали орков, которые, как оказались, боятся сильного света.
Резко потеплело, появились периоды времени - ночь, день и месяц, чем-то напоминавшие круги света Древ. Кое-кто даже высказал предположение, что валарам удалось-таки что-то сделать с Древами, погибшими не совсем безвозвратно.
Вечером Солнце уходило за океан, на запад...Значит, такой же день был теперь и там. Значит, у оставшихся в Амане ещё есть надежда...И тем более она есть у тех, кто остался здесь!
Ибо очень скоро нолдоры наткнулись на жителей здешних земель - серых эльфов, потомков тех, кто остался искать пропавшего короля Эльвэ.
Речь местных значительно отличалась от языка квенья, слова были короче, а грамматика - проще. Суровые условия жизни способствовали созданию такого языка, отличного от квенья с её 14 падежами и певучим произношением. Впрочем, совсем непонятным для эльдаров Запада синдарин - язык местных - не был.
Эльвэ, как оказалось, всё-таки нашёлся, да не один, а вместе с влюбившейся в него майей Мелиан (что само по себе было невероятно). Жив, здоров до сих пор, считается владыкой всего Белерианда, но живёт в замкнутом, малодоступном районе Дориат - на Огражденной Земле. Как, кстати, поживают отбывшие в Аман телери?
Тема была сложной, и её временно замяли - не сообщать же новообретённым союзникам такое! Которые, тем более, считают нолдоров посланцами Владык Запада и вестниками скорого избавления от Морготовых напастей. А напастей, прямо скажем, много - на континенте война идёт уже не первый год, даром что в Амане про неё ничего не знают. Неспроста же большинство местных затворилось на Огражденной Земле!
Очень скоро на нолдоров свалился ещё один сюрприз, и сложно было сказать, приятный он или нет. Оказывается, Финголфин сотоварищи всё-таки перебрались в Смертные земли, обошли морготову крепость с северо-запада, перевалили горы и готовятся вот-вот встретиться с сородичами и бывшими друзьями. А, поскольку переход у них выдался нелёгкий - не в полярники они готовились всё-таки!, - много народу погибло и пострадало от холодов, трещин во льдах, а одного даже - неслыханное дело - заел белый полярный медведь.
Воинство действительно пришло, появилось и закрепилось. Причём такое - раздумывающее, кому начать мстить первому: Морготу или Феанору. Но короля эльфов, как оказалось, уже не было в живых, и это чуть поумерило пыл второй партии. Что думал сам Финголфин - не знал никто. По крайней мере, никто из Феанорова воинства.
Фингон, старший сын Финголфина, мстить не собирался. А потому достаточно быстро появился в лагере Феанарионов, чтобы встретиться с кузеном и лучшим другом Маэдросом. А друг Маэдрос, как оказалось, то ли погиб, то ли пропал без вести... Как не проверяли? Осанвэ не пробивается, в телепатическом эфире его нет? Моргот сволочь, конечно - но вдруг его посланец всё-таки говорил правду?
А Его Темнейшество Моргот, по-видимому, оправился от первого потрясения по поводу светил небесных и начал готовить очередную пакость. Из всех трёх конусов его горы повалил дым, мутной пеленой расползшийся по окрестностям и затянувший небо пуще пыльной бури. Даже у озера Митрим, на значительном удалении от вулкана, земля ощутимо подрагивала. В недрах Твердыни Зла что-то точно происходило.
Впрочем, дым всё же вышел Морготу боком: Фингон, воспользовавшись мглой, почти никого не предупредив, отправился на Тангородрим.
Сложно сказать, на что именно он рассчитывал. Обыскать горы в одиночку было невозможно, проникнуть внутрь незамеченным - тем более, ибо бункер хорошо охранялся. Телепатически почувствовать Маэдроса он не мог - никто не мог, даже сильные в телепатии младшие родственники Финрод и Галадриэль. Шансы были - свернуть шею на склонах, угодить в плен, погибнуть от орочьей стрелы или уйти ни с чем. Но и равнодушно согласиться с неизвестностью было совершенно немыслимо!
Вернулся Фингон через несколько дней, переполошив и взбудоражив обитателей обеих берегов озера, вмиг позабывших о междусобойной вражде и планах мести. Ибо из маревной дымки на землю опустился гигантский орел - представитель разумного птичьего вида, знакомого нолдорам ещё по Аману. Торондор - Король Орлов - было имя этого конкретного птица. Птиц был велик, как слон, и нес двоих - вернувшегося Фингона и едва живого Маэдроса.
Когда обоим была оказана медпомощь (ох и нужная в этот момент), птиц улетел, а Фингон смог внятно рассказать происходящее... Оказалось, что и враждовать-то на самом деле незачем. Меж друзьями, а не с Морготом, разумеется.
...Фингон облазил почти все внешние склоны вулкана, обращенные к югу, и не встретил ни намёка на вход, ни одного враждебного существа...и вообще ничего, кроме камня, пепла и трещин, испускавших серные газы. У Ангбанда были вполне явные и торжественные ворота, но не стучать же в них, в самом деле!
Уже отчаявшись, Фингон громко запел гимн Варде Созидательнице Звёзд...и к своему великому удивлению и радости, услышал ответ! Слабый, задыхающийся, но вполне живой голос Маэдроса вторил песне.
Впрочем, радость Фингона была недолгой: друга-то он нашёл, но спасти его не было никакой возможности. Моргот, не будь дурак, предусмотрел всё. Феанарион, в данный момент больше похожий на запытанный скелет, висел на отвесной скале над дымным провалом. Висел, потому что был прикован за кисть правой руки.
Ни преодолеть, ни обойти провал было невозможно. Какой-то ход туда, вероятно, был - но изнутри горы и знали о нём лишь те, кто подвешивал несчастного. Сам он тоже уже не надеялся ни на что и начал просить Фингона о быстрой смерти - эльфы живучи, и то, что давно убило бы человека, лишь медленно изматывало эльда. Медленно и слишком долго.
Выбор для Фингона был ужасен: попытаться уйти, оставив друга на дальнейшую пытку, или убить его самому. Второе было...милосерднее. А от Мандоса теперь не обещано возврата.
Фингон, решившись, наложил уже стрелу... и мысленно взмолился: "Манвэ, бог воздуха, донеси стрелу так, чтобы освободить душу без мучений!"
Небо ответило - но не так, как ожидалось: прямо перед Фингоном, закрывая весь обзор тушей, приземлился гигантский орёл. Лучника сбило с ног и прокатило по камням воздушной волной.
Гигантские орлы были разумны...этот предложил свою помощь по преодолению пропасти, которую без крыльев не одолеть. Но у него-то крылья были - и какие!
… А вот разомкнуть или разбить браслет кандалов Маэдроса Фингон не смог. Время поджимало, спасательную операцию вполне могли и заметить. Может, и заметили уже - и властитель крепости наслаждался зрелищем тщетной борьбы за свободу и жизнь. Не в силах справиться с оковами, Фингон отрубил Маэдросу руку чуть выше кисти. Выскочившие по тревоге стражи Тангородрима остались ни с чем - орёл был уже далеко в небе, едва видимый и совсем недостижимый с земли. Преодолеть несколько десятков километров от вулкана до лагеря эльфов этому орлу было совсем не сложно.
Так нолдоры забыли все прежние обиды и объединились вновь, признав Финголфина своим королем. Маэдрос даже устроил показательную официальную церемонию "передача короны и верховной власти". А потом посольство во главе с Ангродом отправилось в Дориат, к королю Эльвэ, который ныне, на языке синдаров, звался Элу Тингол. Нужно было налаживать сотрудничество с местными. Ангрод был выбран не случайно - его мать была Эарвен, дочь Ольвэ, брата короля Элу.
Синдарский король, впрочем, отнёсся к новоприбывшим очень настороженно. Ангрода принял как своего, а остальных, эльфов-неродственников, видеть на своём режимном объекте не пожелал, и объявил, что жертвует для поселения земли такие-то и такие, а то, мол, как бы не выселили западники подданных его из их жилищ!
После возвращения посольства был учинен совет, на котором Карантир Феанарион крепко поссорился с Ангродом на тему "смеет ещё этот пещерный житель нам указывать". Карантир был нрава буйного и остёр на язык, а местного короля обозвал пещерным жителем оттого, что резиденция того и впрямь располагалась в горе, в естественных и искусственных пещерах, комплекс которых назывался Менегрот.
Нолдоры Запада пришли на эти земли всерьёз и надолго. Белерианд был очень слабо населён, и ссориться с местным властителем было особо не из-за чего, что бы он там ни думал. Когда морготово воинство было оттеснено на север, эльфы, понимая, что одним наступлением Твердыню Тьмы не взять, начали длительное и трудоёмкое мероприятие - Осаду. Точнее, создали сеть крепостей на каменных холмах километрах в 300 к югу от Тангородрима, перекрыв все перевалы и проходы к населённой земле.
Самыми значительными среди этих крепостей были Барад-Эйтель, которую занял Финголфин (крепость прикрывала перевалы, ведущие в Хитлум), Минас-Тирит на острове посреди реки Сирион (там командовал Ородрет), а также три твердыни Северного Рубежа, возглавляемые старшими Феанарионами: Аглон, Химринг и Маглоровы Врата.
Карантир поселился дальше к юго-востоку, у озера Хелеворн, на границе с Синими Горами, близнецы Амбаруссар - на юге Белерианда. Ангрод и Аэгнор заняли Дортонион - область между Сирионом и Аглоном, Галадриэль вовсе переехала к родственникам в Дориат, быстро выйдя замуж за дориатца Келеборна. Финрод и Тургон же занялись строительством тайных городов. И если у Финрода в подземном Нарготронде пропускной режим был помягче и секретность - только для чужих, то Тургон перестарался. Причём так, что окопался неизвестно где, отстроил там точную копию Тириона и лишь изредка посылал родственникам письма, да и то через орлов. Покидать сей чудесный уголок не было дозволено никому.
Когда город Гондолин был готов и работы поубавилось, мега-деятельной младшей сестре Тургона - Аредэль - стало скучно. Добившись в виде исключения права на выезд из города, Аредэль отправилась навещать друзей и родственников, да так увлеклась, что вернулась обратно только лет через сто - не такой уж большой срок для эльда! За это время она успела попутешествовать по местам всяким и разным, выйти замуж, родить и вырастить сына, напрочь рассориться с мужем, решившим учинить у себя секретный режим почище Тургоновского, и сбежать, прихватив уже взрослого сына Маэглина с собой. Муж Аредэли Эол, как вскоре выяснилось, гнался по пятам и догнал уже на подступах к Гондолину, где его благополучно перехватила стража. Тургон миролюбиво предложил новообретенному родственнику остаться в сем городе навеки - ибо уж судьба у него такая, место секретное, и уходить из него нельзя.
Эол оказался нетипично для эльдар негодяист, учинил драку с семейством и ранил Аредэль, скончавшуюся через несколько часов. Сам Эол тоже завершил жизнь печально - в виде открытия практики смертных казней его выбросили с оч-чень высокой скалы.
Маэглин же остался жить в Гондолине навсегда...
Синдар узнали о событиях в АлькваЛондэ не сразу, а спустя очень долгое время. Каких-то связей эта новость разрушить уже не могла, какие-то порушила безвозвратно. Тингол, например, объявил преступлением применение квенийского языка.
Моргот, впрочем, время от времени предпринимал попытки учинить эльфам какую-нибудь гадость. Война то и дело вспыхивала вновь, но натиски Севера всегда...почти всегда бывали успешно отбиты. Нолдор, искавшие союзников повсюду, очень скоро наладили контакт с гномами Синих Гор (там у длиннобородых были два города - Ногрод и Белегост), а также впервые встретили людей. Давние валинорские слухи о существовании "вторых похожих" частично оказались правдой. Частично - потому, что никаким валарам, окромя Северного Соседа, до этих вторых дела вовсе не было.
Людей совершенно случайно обнаружил Финрод, путешествовавший по лесам восточного Белерианда. Он был любопытен и доброжелателен, и дружба с новым видом разумных споро пошла на лад.
Люди пришли в Белерианд с Востока. Оказалось их три народа - похожих и разных, "аданов" - "вторых" на языке эльфов. Народы отличались внешне и по образу жизни, но язык у них был один - диалект талиска (по-видимому, предки у всех этих людей были общие).
Звались три народа по именам самых известных вождей. Темноволосые-светлоглазые - народ Беора, высокие могучие блондины - люди Хадора, крепкие низкорослые молчаливые - народ Халет. В составе последнего выделялась небольшая замкнутая группа друхов - друаданов, совсем малорослых, страшненьких и пузатых. Формально относясь к народу Халет, друхи жили обособленно и с прочим народом не смешивались, сохраняя палеолитический образ жизни.
Эльдары взяли людей под своё покровительство и расселили на подвластных им землях: народ Беора - в Дортонионе у Ангрода и Аэгнора, народ Хадора в Хитлуме у Фингона. Народ Халет, первоначально живший на границе Карантировых земель, впоследствии переселился в лес Бретиль, находящийся под протекторатом Дориата.
Хотя эльдары и аданы были вроде бы схожи, смешения произойти не могло - очень уж различался срок жизни, да и иных, менее существенных особенностей, было немало. Хотя случаи несчастной любви, конечно же, были. Ничем определённым такие истории не заканчивались - учитывая строгую моногамность и не менее строгую мораль эльдаров, к тому же боявшихся сильно привязываться к представителям столь мимолётно живущего народа. Единственный подтверждённый и задокументированный случай - любовь меж Аэгнором и беорской девушкой Андрет. Оба так и не решились на брак - или были слишком горды, чтобы инициировать подобное. Андрет прожила долгую, одинокую человеческую жизнь и умерла столетней старухой, а Аэгнор в тот же год погиб при очередном наступлении войск Дор-Даэделос...
200-455 годы Солнца стали расцветом Белерианда. Культура и уровень технологии поднялись до невиданных ранее высот, хотя нолдоры и утратили безвозвратно многое из того, что было доступно им в Валиноре. Но...такая жизнь устраивала многих, и переговоры о переходе Осады в решающую стадию, дабы наконец покончить с Морготом, так ни к чему и не привели. Эльдары умели долго, очень долго ждать.... Но зима 455 года Солнца спутала их планы. Ибо в ту зиму, одной очень морозной ночью, ожил трёхглавый вулкан в местности Дор-Даэделос - нехорошая гора Тангородрим, по склонам которой, по предгорьям, а затем и по равнине пред ними прошёл пирокластический поток. Те, кто знает, что это такое - да ужаснётся; а кто не знает... Поток этот состоит из смеси раскалённых камней, горячих вулканических газов и пепла и несётся с ужасающей быстротой. Излияния лавы в тот раз, по-видимому, не было, только вот достоверно подтвердить или опровергнуть это было некому. За очень короткое время на всей равнине перед горами не осталось ничего и никого живого, а на обращённых к северу склонах холмов выгорели леса. Едва только выброшенный горой пепел остыл, как войско Дор-Даэделос начало наступление.
На сей раз успехи Севера были колоссальны. За годы затишья Ангбанд очень хорошо подготовился к войне. Эльдары оказались разобщены и разбиты, связь между поселениями нарушена, и только очень немногим крепостям удалось устоять. Однако орки взялись за них крепко, и к весне на северном рубеже уцелели только Барад-Эйтель и Химринг, а защитники и обитатели остальных были либо уничтожены, либо спасались кто где может. Маглор оставил Врата и присоединился к Маэдросу, Карантир увел население Хелеворна на юг, к близнецам, а гарнизон Аглона вынужден был искать помощи в Нарготронде. Дортонион обезлюдел - Ангрод и Аэгнор погибли, а подвластный им народ Беора был частью уничтожен, частью бежал в Хитлум. В лесах Дортониона действовали разрозненные партизанские отряды людей, впрочем, не продержавшиеся слишком долго. Крепость Тол-Сирион была захвачена войсками Севера, Ородрету и его эльдарам удалось спастись только благодаря вмешательству направлявшихся к Нарготронду отрядов с Аглона. Дориат закрылся окончательно и даже беженцев принимал неохотно - благо поддерживаемая колдовской силой королевы Мелиан Завеса - незримая защита границ Дориата - действовала превосходно. Король всея нолдор Белерианда Финголфин погиб - в одиночку добрался до Врат Ангбанда и вызвал Моргота на поединок. Моргот вышел... Вошёл обратно он в не вполне целом состоянии, но останки короля эльфов пришлось потом отскребать от местных камней. Финголфин был храбр и доблестен - но силы оказались слишком уж неравны. Так нолдорским королем стал Фингон, сын Финголфина. А от Тургона Гондолинского по-прежнему не было никаких вестей.
Натиск армий Севера удалось остановить только к весне, и объединенные силы народов Белерианда начали мало-помалу возвращать утраченное. Времена наступили неспокойные. Торговые пути были перекрыты, поставки продовольствия нарушены, многие поселения перешли в режим жёсткой экономии. Постепенно эльдар удалось наладить связь между анклавами, но для объединенного удара по Северу пока не хватало сил. Времена Долгого Мира закончились.
Спустя десять лет от начала Браголлах орки вытравили из Дортониона последнего партизана . Берен сын Барахира после гибели своего отряда несколько лет воевал в одиночку, скрываясь по лесам и пещерам родного края. Но власть Моргота над природой захваченных земель - а он был валар, способный к преобразованию мира! - всё крепла, и однажды Дортонион стал непригоден для человека, а преследователи обложили Берена со всех сторон. И тогда он бежал из родных мест в край верной смерти - в пустошь Нан-Дунгортеб, отделявшую Дортонион от Дориата, труднопроходимую даже для эльфа. Питьевой воды на пустоши не было, изобиловали острые скалы и водилась всякая растительная и животная дрянь.Особенно славились тамошние гигантские пауки.
Пустошь Берен перешел, но как - совершенно не помнил. Очнулся уже вдалеке от тех мест, в каком-то лесу. Как выяснилось позже, в Дориате. До того пройти Завесу без специального разрешения властителей Дориата не удавалось никому.
Берен всегда умел находить приключения на свою голову... На сей раз он нашёл их более чем успешно - за год пребывания на новом месте влюбился в дориатскую принцессу - эльфийку Лютиэн, добился взаимности и возжелал жениться. В маленьком тайном королевстве разгорелся серьёзный скандал.
Смертных в Дориате не уважали, не привечали и вообще мало видели. К беженцам с оккупированных территорий относились подозрительно. Кроме того, Эльвэ уже давно прочил дочке в женихи своего советника Даэрона - эльфа неглупого и талантливого (да к тому же вечно молодого, как они все, а Берену было уже тридцать - немалый возраст по человеческому счёту. Он-то проживёт от силы до сотни, состарится и помрёт, а Лютиэн и так уже три тысячи, а в перспективе и вовсе бесконечно больше. И что тогда делать?)
На очной встрече, после короткой и яростной перебранки в стиле "да кто ты такой, чтобы..." Эльвэ взял да и ляпнул: "Иди ты к Морготу за сильмариллом!" и мстительно добавил: "а без него тебе моей дочери не видать!" Берен подумал и ответил: "А вот и пойду. Когда свидимся, сильмарилл будет в моей руке. До встречи, король!"
Своё обещание Берен воспринял как руководство к действию. Нужен подвиг - что же, он его совершит. Но ведь герою нужны ещё и помощники!
Самую весомую помощь можно было получить в Нарготронде - Финрод был друг семьи, да и отец Берена Барахир однажды выручил нарготрондского правителя из большой беды, прорвав орочье окружение. Дело было ещё в самом начале Зимы Браголлах, до того, как Дортонион был захвачен. Лично Финрод был обязан лично Барахиру жизнью, и тогда же отметил своё обещание помогать тому и его потомкам снятым с пальца фамильным змеиноголовым кольцом. Барахир давно погиб, но кольцо у Берена сохранилось. Дороги нынче были неспокойны, но если уж Берен смог столько времени воевать в Дортонионе и целый год прятаться от дориатских пограничников - справится и сейчас.
Куда идти - он знал, ибо был всё-таки сыном вождя народа Беора, а от них такую информацию не скрывают.
Итак, Берен пришел в Нарготронд, был перехвачен стражей на подступах и проведён к Финроду. Изложил ему свою историю, попросил помощи. Но никак не мог ожидать, что помощь окажется настолько большой, погубит Финрода Фелагунда и спровоцирует в Нарготронде гражданскую войну.
Финрод, конечно, спросил-таки Берена: ты понимаешь, на что посягнул? Средние Феаноровы сыновья сейчас живут в Нарготронде и представляют здесь немалую силу. Сильмарилл - их фамильное сокровище, они клялись добыть его и уничтожить всякого, кто посягнёт на сей камень, любой из трёх. Пока это был только Моргот, наш общий враг... Но теперь следующий на очереди - ты!
Берен это понимал, но и отступать не собирался. А дело было серьёзное, и Финрод собрал вече, дабы обсудить проблему. Берен сын Барахира, - сказал он , - которому, как вы знаете, я обязан, пришёл сюда и попросил помощи в добычи сильмарилла для короля Тингола, отца его возлюбленной Лютиэн, ибо таково было условие согласия короля на брак сей. Поддержим ли мы его, ибо это дело нашей чести?
Спокойно договорить Финроду не удалось - поднялся возмущённый ропот. Да и Феаноровичи не молчали. Келегорм напомнил присутствующим суть одной старинной, страшной, ненарушаемой клятвы, данной когда-то при свете факелов на Тирионском холме Туна. Большинство присутствующих помнили - ибо присутствовали и там. Кто не помнил - просто знали. В гиблое же дело ввязывается этот смертный, и город тянет туда же!
Выступил и Куруфин - гораздо сдежаннее брата, но оттого не менее веско. Город, говорил он, не для того создан тайным, чтобы глупо раскрыться и подставиться под удар сейчас, когда до открытого наступления на Север осталось не так уж много времени. Идите, идите открыто штурмовать Ангбанд, и все погибнете там, ибо к такой войне ещё не готовы - и в дни Долгого Мира были не готовы! Идите - а слуги Врага придут сюда и сделают с вашим городом то, что уже сделали с многими иными в последние десять лет, и не останется здесь никого. Этого вы хотите, поддерживая безумную идею Берена Дортонионца? Этого?
В народном возмущении после той речи стали проскакивать фразы типа "Фелагунд не валар, чтобы указывать нам, что делать" и далее в том же духе. Народ в Нарготронде оказался не столь горяч и сумасброден, как последователи Феанарионов, готовые идти за ними на край света. Финрод, послушав-послушав сие, взял да и швырнул свою корону об пол. Город оставил его - что же, он выполнит обещание сам! Клятва завязывается на клятву, как те змеи, что сплетаются клубком и кусают друг друга за хвост.
Однако совсем без поддержки Финрода всё-таки не оставили - с ним в поход за сильмариллем вызвались идти десятеро, один из которых и поднял брошенную на пол корону. Немного подумав, Финрод передал знак власти Ородрету, сделав того наместником до своего возвращения.
Утром следующего дня одиннадцать эльдаров и один человек тихо покинули Нарготронд, и иные прочие не препятствовали им. Возвратиться в город не суждено было никому.
Финрод загримировал себя и товарищей под орков; он рассчитывал, что им неузнанными удастся пройти долину Сириона. Рассчитывал - и ошибся.
В бывшей Ородретовой крепости Минас-Тирит, что на острове посреди реки, ныне сидел Саурон - и.о. Моргота по особо важным вопросам. Саурон был майяром и в данный момент специализировался на разведении всякой нежити вроде гигантских волков, запытыванием пленных и мелкими военными операциями против людей и эльфов. То ли разведка у него была поставлена хорошо, то ли нарготрондцы нарвались на особо бдительный патруль, но...не повезло. Все двенадцать в один не очень удачный день были схвачены и доставлены к Саурону, которому никакой грим не мог помешать опознать в команде одного человека и одиннадцать эльфов. Финрод попытался применить против врага телепатическое оружие (впоследствии та схватка иносказательно называлась "Поединком на песнях"), но врага одолеть не смог и в итоге свалился в тяжелый обморок. Очнулся Фелагунд уже в подземелье, в оковах, окружённый всеми своими спутниками, обездвиженными аналогичным образом.
Более всего Саурона интересовал один вопрос: где находится Нарготронд?
Впрочем, выбить эти сведения Злодейному так и не удалось, и он начал понемногу скармливать узников крепостных подвалов своим зверушкам, причём прямо на месте, ежедневно запуская тварюшек в темницу. Впрочем, ежедневно - сильно сказано; смену дня и ночи могли чувствовать разве что эльфы, да и то не всегда. Берену было от чего впасть в отчаяние - но и сдаваться уже не было смысла.
В один далеко не прекрасный день Финроду каким-то образом удалось снять кандалы, и всё ещё могло закончиться относительно хорошо, если бы в этот момент не заявился хищник и не вознамерился слопать Берена. Тот, упакованный цепью и изрядно уже обессилевший, сделать ничего не мог...если бы не сделал Финрод, сумевший в прямом смысле оторвать твари голову. Однако зверина оказался живуч и в процессе отрывания головы перевел противника в несовместимое с жизнью состояние. Так погиб последний из пошедших за Береном, и Дортонионец остался один во тьме.
...А потом с самой крепостью что-то случилось: стены вздрогнули, пол покачнулся, и всё начало дрожать так, как в ночь Браголлах, когда огненное дыхание Трехглавой Горы текло по равнине Ард-Гален. Но Берену было уже наплевать.
А дела меж тем происходили и впрямь серьёзные. Ибо к крепости подошёл кто-то, по силе сравнимый с самим Сауроном - а в Средиземье это мог быть только кто-то из майяров! - уничтожил всех его волков-мутантов и одолел самого Злодейного, захватив власть над крепостью. А затем начал разваливать её по камню, добираясь до чего-то ценного, сокрытого в недрах.
...Когда внешняя стена темницы обрушилась, Берен был уже без сознания и мало отличался на вид от валявшегося неподалеку трупа. А потому не чувствовал, как в лицо ему ткнулся пёсий нос, и не видел, как обладатель носа - здоровенный белый псище - сел на хвост и гулко, протяжно залаял.
А потому очнулся Дортонионец в очень, очень неожиданном для себя месте и окружении - под небом, на зеленой траве, на речном берегу, в объятиях разыскавшей его дориатской принцессы Лютиэн!
...Финрода похоронили на обрыве над Сирионом. А от прочих спутников-эльфов уже нечего было и хоронить.
История, поведанная Лютиэн, оказалась невероятна и интересна. Не смирившись с уходом Берена, она хотела отправиться за ним вослед, но Даэрон воспрепятствовал этому, выдав легкомысленно поведанные ему как лучшему другу планы королю Тинголу, а тот посадил дочь под домашний арест. Делая это, родитель не учёл, что его дочь мало того что упряма, так ещё и волшебница, да и майярская наследственность - не пустой звук. Так что однажды охранявшие Лутиэн стражники внезапно и беспричинно заснули, а сама она бежала, использовав созданный ею плащ из особой ткани, обеспечивавшей невидимость. Путь её лежал вослед за Дортонионцем - в Нарготронд.
До города она не дошла всего ничего - её остановил белый пёс, охотившийся в нарготрондских лесах. Пёс был особой валинорской породы, и скрыться от него было невозможно - Лютиэн он то ли увидел, то ли почуял. Пса звали Хуаном. Он вывел девушку к своему...нет, не человеку. К эльда, которого звали Келегорм. А тот, едва увидев подошедшую, влюбися в нее без памяти и навсегда.
Лютиэн искала в Нарготронде Берена...или помощи в его деле.Но на момент её прибытия Келегорм и его брат Куруфин были в городе вторыми по значимости после Ородрета, вполне понимали опасность и тщетность авантюры, в которую Дортонионец втравил Финрода, и если уж не смогли воспрепятствовать кузену, так намеревались хоть Лютиэн удержать от такого шага. Приняли её в городе хорошо, но вот отправляться добывать у Моргота сильмарилл для её отца никто не спешил. Лютиэн чувствовала, что Берен в беде - но и искать его неведомо где никто не спешил. Келегорм попытался было объяснить деве расклад сил: если она попадёт сейчас в лапы к кому-либо из приспешников Северного врага - или к нему самому - то станет разменной фигурой и отличным средством для шантажа против Дориата. Кто знает, на что пойдут его властители, чтобы освободить свою дочь? А пробраться сейчас на Север незаметно - невозможно, многие пробовали, да не сложилось, в лучшем случае отбыли к Мандосу до срока, а в худшем... Принцесса, да зачем тебе этот смертный, обожди лет двадцать, и мы сровняем вражью твердыню с землей! Но сейчас ты не сможешь ему помочь, никому из живущих это не по силам!
Лутиэн не верила и ждать не хотела - она любила, и время для нее из бесконечного стало кратким. Поняв, что не добьется здесь ничего толкового, Лютиэн решила уйти из Нарготронда, но ей не позволили. Более того - вновь посадили под домашний арест - во избежание, а в Дориат к королю Тинголу пошла весточка о том, где находится его дочь.
Келегорм пытался объясниться Лютиэн...бесполезно.Она не хотела его даже слушать. Впрочем, Феанарион отобрал ее плащ-невидимку и приставил в компаньоны -наблюдатели своего пса Хуана, дабы быть уверенным, что теперь Лютиэн сбежать не сможет. Ну как он мог допустить, чтобы какой-то человек отнял два его сокровища, равно недоступные: сильмарилл, отцовское наследье, и Лютиэн - девушку, которую он любил?
Принцесса, впрочем, вскоре подружилась с псом и обратила его на свою сторону. Да так, что однажды они оба сбежали, и принцессин плащ-невидимка был снова при ней. Келегорм сорвался на поиски - но всё было тщетно. Теперь Лютиэн совсем не хотела, чтобы её нашли, и была уже не одна.
Было в этой истории и ещё кое-что, чего эльфийка тогда не знала, однако это что-то ещё сильней перессорило Дориат и Феанарионов, а ещё верней - Дориат и Нарготронд (на который Эльвэ даже собирался было идти войной). На следующий день после побега Лютиэн в подземный город заявились прибывшие за ней посланцы Дориата, и раздосадованный и обозленный неудачами Келегорм брякнул одному из них, что, дескать, намерен на Лютиэн жениться, и это, несомненно, дружбе с Дориатом весьма поспособствует - будущие родственники как-никак! Посланцев было всего двое, к Лютиэн их не пустили (Келегорм скрыл факт её побега, всё ещё надеясь разыскать и вернуть беглянку, покуда не поздно), а Ородрет отвечал уклончиво, пытаясь маневрировать и уклониться от двух очень возможных конфликтов - с родственником и союзником Элу и с воеводой своего города Келегормом. Так что посланцы ушли, уверившись в том, что Лютиэн в Нарготронде чуть ли не в плену, а павший ниже всякого предела порядочности Келегорм намерен против воли жениться на ней (ну ведь все знают уже, что она любит Берена, а у эльфов любовь - это навсегда; что бы там во гневе Эльвэ ни говорил; да и злодеянья Феаноровичей безмерны, кто ж из дориатрим не знает, а теперь они хотят добавить к долгому перечню ещё одно! Вызволять принцессу, превосходящими силами немедленно вызволять!)
Принцесса и пёс тем временем добрались до Тол-Сирион. Каким именно образом Лютиэн узнала, что Берен там - сказать сложно; но в тот день её майярская колдовская сила проявилась во всей своей мощи. Ей удалось то, что не удавалось никому прежде - одолеть майяра Саурона и захватить власть над его крепостью.
Впрочем, есть и другая версия: Саурон сдал крепость намеренно, ибо военные дела его благодаря усилиям эльдаров были из рук вон плохи, и требовалось срочно замести следы, да так, чтобы в Ангбанде всё выглядело более чем пристойно. А тут - такой случай!
Есть и третья: что Лютиэн всё-таки втянули в политическую игру Севера, уступив ей кое-что лишь затем, чтобы рассорить нолдоров и синдаров навсегда.
Как бы то ни было, Дортонионец и принцесса снова были вместе, а эльфы, угодившие в Сауроновы застенки еще в годы Браголлах - вновь на свободе. Пути их, впрочем, разошлись - бывшие пленники поспешили как можно скорей добраться до Нарготронда. А когда добрались - там началась смута.
Потому что по их рассказам выходило, что какая-то девчонка смогла одолеть Саурона и развалить его крепость, а вы, Феанарионы, не смогли или не захотели! Да это же так легко было! Как, Финрод погиб? А кто громче всех тогда кричал, что его поход не надо поддерживать? Как - не кричал, а объяснял ситуацию? Да вы его нарочно спровадили, злодеи, чтобы захватить власть над городом! Отмстим же за нашего короля - смерть предателям!
Симпатии нарготрондцев разделились, и дело уже шло к вооруженному конфликту, но в последний момент вмешался Ородрет. Как-никак он был наместник, брат Финрода, назначенный им самим, и его еще слушали. Кое-как ему удалось разрулить ситуацию, демонстративно изгнав "зачинщиков беспредела" - самих Феанарионов. На деле же вышло так, что Куруфин и Келегорм уехали, а большая часть их эльфов осталась. Келебримбору, сыну Куруфина, вообще было тихо-тайно выдано задание держать ситуацию под контролем, дабы обороноспособность города не была нарушена. Беспокойство уляжется, а разваливать наработанное за 10 лет было бы глупо.
Впрочем, особо ярые участники тогдашней бучи, далекие от вождей, вовсе посчитали поведение Келебримбора "отречением от отца и злых дел его". Ну да мало ли что и как выглядит со стороны!
Несколько дней спустя пробиравшиеся к Химрингу Феанарионы наткнулись на утратившую бдительность парочку - Берена и Лютиэн. Берен отъелся, подлечился и восстановил силы.
А потому, да еще благодаря вмешательству Хуана и Лютиэн, случившаяся при сём драка завершилась в его пользу. Келегорм остался без пса, Куруфин - без коня, Берен - со стрелой в плече. Звери, впрочем, были в добром здравии - просто пёс взбунтовался, посчитав, что ему и с Лютиэн хорошо. Вдобавок Берен отнял у Куруфина нож, называвшийся Ангрист - Рассекающий Железо. Колдовскую мощь Лютиэн многие явно недооценили!
...Прошло ещё сколько-то времени. Владетель Химринга Маэдрос занимался дипломатическими вопросами по восстановлению контактов с Нарготрондом, Тингол негодовал, от Лютиэн не было ни слуху ни духу. Берен излечился от ранения, обитал где-то в лесной местности и шел на принцип - не поддавался на уговоры любимой оставить всё как есть и жениться уже без всякой там добычи сильмарилла. Совесть, упрямство и старинные беоринские традиции не позволяли - и однажды Дортонионец, ничего не сказав Лютиэн, отправился к Анфауглит.
Он наивно полагал, что в Дориате и без него Лютиэн будет лучше и спокойней, а он, так и быть, сгинет, пытаясь исполнить свою клятву.
Пустыней Анфауглит - Выжженной - звалось то, что стало после Браголлах с равниной Ард-Гален - полторы сотни километров камня, песка и пепла, без единой травинки, без источников воды, в тени грозной Трехглавой горы, под которой обитал злодей Моргот. К тому же пустошь хорошо просматривалась как с ангбандских гор, так и с обрывов Дортониона, пребывавших ныне под властью тьмы. Проще было умереть, чем в одиночку пересечь эту равнину по прямой.
На второй день пути пробиравшегося на север Берена настигла крылатая тень гигантской летучей мыши - как он знал, подобная тварь звалась Тхурингветилью и служила Саурону. Страшное и ужасное существо, полу-нетопырь, полу-женщина... Сбить её в полете Берен не смог, что в принципе означало либо скорую смерть, либо новый плен... Но "мышь", приземлившись, превратилась...в Лютиэн! Которая догоняла своего Берена самым быстрым и самым лучшим способом из ей известных.
Такие вещи удавались эллет куда лучше Финрода, применявшего только орочий грим. Нужно войти в Ангбанд, притворившись своими - они и войдут! И Берен стал волком, а Лютиэн - снова мышью, и вослед им пошла дождевая туча, сбивающая жару и пыль тяжкого пути через пески.
Дельного плана у них не было, была только цель - войти в Ангбанд неузнанными и разыскать там Моргота. Это им почти удалось - их приняли за саму Тхурингветиль и одного из Сауроновых волков-мутантов. Почти - потому что обман распознал более крутой волк-мутант Кархарот Кровавая Пасть. Парочка была схвачена и доставлена к самому Морготу, которого такая наглость весьма повеселила. Звериный облик слетел с обоих. Излучаемый же Морготом (или, как он сам себя всё ещё называл, Мелькором) ужас был столь силен, что Берен упал в обморок и тряпкой валялся у Мелькоровых ног довольно долгое время. Эльфы к телепатическому воздействию были чуть поустойчивей, да и Лютиэн сама по себе была весьма необычной. Поэтому у неё достало сил не только подавить страх, но и попытаться заговорить темного властелина, неся откровенную чушь насчет того, что, дескать, они с волком - бродячие менестрели и мечтают выступить перед владыкой. Владыка посмеялся, но выступление разрешил. И тогда Лютиэн запела.
А петь она умела, пожалуй, лучше всех в Белерианде. Если бы у эльфов бывали песенные конкурсы, она собирала бы там все первые места. И пение ее было столь хорошо, что Мелькор заслушался, а всякая прислужная орочья мелочь, находившаяся в том же помещении, и вовсе словно окаменела.
Эллет была словно яркая искорка рядом с пятиметровой, обезьянообразной тушей властителя, ни наряды, ни украшенья которого не скрывали его безобразия. А корона, в которой негасимым светом горели три Феаноровых камня, безобразие это только усугубляла.
Вслед за музыкой и вместе с ней пришло и волшебство, и Мелькор заснул, уронив лохматую башку на грудь. Корона держалась-держалась, да и свалилась на пол.
Очнувшийся Берен начал подковыривать один из сильмариллов Куруфиновым ножом Ангрист. Достав камень, он подумал было, что незачем упускать возможность и оставлять в короне остальные сильмариллы. Но вышло, как в старой беоранской сказке: "Возьми коня, да уздечку не трогай!" На оправе второго сильмарилла нож сломался, и отлетевший осколок лезвия оцарапал лицо спящего темного властелина. Тот пошевелился и заворчал чего-то, просыпаясь, и Берен понял, что пора сматываться.
Теперь близко к обмороку была уже Лютиэн, потратившая все силы на усыпление Моргота и Ко. Пришлось Берену тащить ее на себе. Эльфы в добром здравии почти ничего не весят, но эллет было плохо, и весу в ней теперь было как в хорошем мешке. Выхода из подземного лабиринта Берен не знал - оставалось полагаться на интуицию. Крепость была огромна, полна опасностей и врагов, готовых очнуться и напасть в любой момент. Да к тому же сильмарилл, второпях сунутый в карман, начинал немилосердно жечь, и Берен вспомнил одну эльфийскую присказку: "смертный да грязный для сильмарилла не разны". Мыть руки, впрочем, было негде и некогда. Да и какую ещё грязь эльфы имели в виду?
Пока что парочке сказочно везло - им удалось сравнительно быстро выбраться на поверхность, никого не встретив. Берен уже прикидывал, как будет уходить с Анфауглит и сколько предположительно у них времени в запасе до начала погони, как вдруг везение разом кончилось: у самого выхода на поверхность их поджидал Кровавая Пасть Кархарот, который то ли не заснул, то ли уже проснулся.
Берен, не подумав, ткнул в морду выскочившей навстречу твари кулак с зажатым в нем сильмариллом - одна рука была занята камнем, другая - Лютиэн, и дотянуться до оружия Дортонионец бы все равно не успел. Потому и постарался бить в нос, как и полагается в безоружном бою с злобной собакой. Удар не удался - Кархарот оказался быстрее, и, не убоявшись какого-то там светящегося камушка, бодро щелкнул пастью и отхватил человеку кисть руки вместе с сильмариллом (правда, чуть не подавился, заглатывая). А артериальное кровотечение - штука страшная. Так бы и помер Берен Благородный Герой, кабы не его волшебница-королевна. А ещё - кабы не два гигантских орла из Воздушных Сил Короля Манвэ. Да-да, один из тех орлов ещё Маэдроса спасал, а другой был того орла родственник. Поглядели они с высоты на это безобразие, спикировали вниз, клюнули волка-мутанта, взяли в лапы Берена и его королевну, да и улетели прочь. А сильмарилл у Кархарота остался, в пищеварительном тракте где-то. Издал монстр вопль страшный - потому как понял, что обжигает его нутро тот камень, а назад не выплевывается - и убежал в пустыню неведомо куда. А там и Моргот проснулся, сильмарилла хватился, да поздно.
Одни о том говорят - гневался он страшно.
А другие - что радовался, ибо сильней повода для раздора меж эльфами, чем краденый сильмарилл, ещё не бывало и вряд ли когда будет.
Берену повезло еще раз - он выжил. Подлечился, набрался сил - и отправился в Дориат с докладом королю Тинголу.
На сей раз пройти Завесу не составило труда - ведь с ним была Лютиэн. А ещё - пёс Хуан, вновь отыскавший парочку, вернувшуюся с Анфауглит.
Вторая встреча с Тинголом вновь приходила при массе свидетелей - на сей раз Берену это было выгодно: король не сможет отказаться от своих обещаний.
Потому что, оказавшись пред Тинголом, Берен торжественно сообщил: - Когда я уходил отсюда, то поклялся, что вернусь лишь тогда, когда сильмарилл будет в моей руке. Он там , - и показал культяпку правой. - А ты обещал, что тогда же Лютиэн станет моей. Я свое обещание исполнил - исполняй и свое!
Берен, впрочем, сходу не стал уточнять, где именно сейчас та рука и тот сильмарилл - а Тингол, измученный неизвестностью и тревогой за дочь, уже был согласен на все - или почти все. А выслушанная версия истории от имени Берена лишь укрепила его в ненависти к Феанарионам и привела к ощущению некоторой победы над Морготом.
Так Лютиэн стала женой Берена. Впрочем, "жили долго и счастливо" - это не про них, и вовсе не оттого, что Берену бессмертие не грозило. А потому., что, не прошло и нескольких дней со свадьбы, как в Дориате объявился Кровавая Пасть Кархарот. И не спрашивайте, как он прошел Завесу, непроходимую для любого. Ведь в нутре у него все ещё был сильмарилл, портивший волку настроение и здоровье. А для носителя сильмарилла никакие магические завесы были не страшны - всякая дорога открыта. Но волк этого не знал и просто пёр вперед, загрызая всё и всех, кто встречался на его пути.
Супротив волка вышли лучшие охотники королевства - Маблунг, Белег и Тингол. Берен и пес Хуан были с ними.
Итоги охоты были торжественны и печальны. По итогам охоты было три покойника: Берен, Хуан и Кархарот, рассчитавшийся таки и с псом, и с человеком.
Сильмарилл вытащили из мутантова брюха вместе с Береновой рукой - вещдок, как-никак. Но толку? Ибо Лютиэн весть о гибели Берена не пережила.
Но не сложили над ними кургана, и не выросли на нем белые цветы. Ибо Лютиэн отправилась вослед Берена единственно возможной дорогой и выторговала его жизнь у Намо Владыки Мертвых, обменяв сорок лет совместной земной жизни на свое эльфийское бессмертие и свой дориатский дом. Ужас и восхищение у эльдар вызвало их возвращение, страх и радость. Берен так и остался навсегда одноруким инвалидом, Лютиэн же вернулась в мир не эллет, но человеческой женщиной. И увела Берена из Дориата, и сама покинула его навсегда. Сильмарилл же остался у Тингола, как он когда-то и хотел.
Берен и Лютиэн поселились далеко на востоке, на острове одной из оссириандских рек, называемом Тол-Гален, а еще, впоследствии, Земля Живых-Мертвых. На острове жили местные лесные эльфы, а более никого, и потому сын Берена и Лютиэн Диор никогда не видал людей, хоть сам и был человеком. Жизнь его была столь же скоротечна, как любая людская, но полюбившей его эльфийке Нимлот из лесного народа уже никто не посмел ставить таких условий, как когда-то ставили Лютиэн.
Меж тем за эти сорок лет произошло многое, прошедшее мимо острова Тол-Гален ввиду его удаленности от политических и культурных центров Белерианда. Под руководством Маэдроса и Фингона собралась единая эльфийско-гномско-человеческая армия, которая едва не разбила Моргота окончательно. Решающее сражение происходило на Анфауглит и впоследствии было названо Нирнаэт Арноэдиад - Бессчетные Слезы. Из-за предательства кочевого человеческого народа вастаков, недостаточной координации действий между частями войска и некоторых иных проблем эльдары потерпели поражение. Фингон погиб, Тургон отступил в Гондолин, Феанарионы - на крайний юг Белерианда. Земли аданов были оккупированы орками и вастаками, перешедшими на сторону Севера, Нарготронд и Дориат окончательно замкнулись, и наступили смутные времена.
Именно к тем годам относится история Турина, племянника Берена, сына княгини Хитлума Морвен, которого мать, скрывая его от врагов, отправила в эвакуацию в Дориат, полагаясь на свое родство с правящими там эльфами. Сама она осталась в Хитлуме - в дни Нирнаэт Арноэдиад у нее родилась дочка, и отправляться за тридевять земель с грудным ребенком было просто нельзя.
Турин прожил в Дориате двенадцать лет на правах воспитанника короля Тингола, в последнее время сильно смягчившегося к людям. Возможности видеть внука у Элу не было, а Турин его сильно напоминал и был схож с Диором по возрасту. Турин же, возмужав, вступил в Дориатскую стражу и очень успешно занимался уничтожением орков на северо-западных рубежах.
Деятельность эта была прервана ссорой с эльфом Саэросом, известным человеконенавистником. Нрав у Турина был ярый и вспыльчивый, а силы и боевых навыков побольше, чем у обитавшего во дворце эльфа. Саэрос, явно нарываясь, оскорбительно отозвался о якобы дикой матери Турина и радостно учинил дуэль. Турин довольно быстро обезоружил его и погнал по лесу, пугая, впрочем, больше для вида. Кончилось все печально - Саэрос угодил в овраг и свернул себе шею. Турин же, опасаясь обвинения в убийстве, не стал дожидаться разбирательства и покинул Дориат.
Добраться до Хитлума ему не удалось - перевалы были перекрыты врагами и хорошо охранялись. Потому он осел в лесах у Тейглина, возглавив шайку людей, перебивающихся случайными грабежами. Были среди них и преступнитки, изгнанные из поселений еще до войны, и обездоленные в дни Нирнаэт, потерявшие свои деревни, и много кто еще. Возвращаться к прежней жизни он не хотел и назвался Нейтаном - Изганником. Его друг Белег, разыскавший Турина примерно через год, пытался убедить его вернуться в Дориат - но тщетно. Передав вести - Турину о том, что дориатское расследование завершено и история гибели Саэроса признана несчастным случаем - и Тинголу о том, что Турин жив - Белег возвратился к Турину снова, не желая оставлять его без присмотра. Банда к тому времени превратилась в отряд, переключилась с грабежей по Бретильским хуторам на партизанскую войну с Севером и обрела базу в виде сети пещер на холме Амон-Руд, принадлежавшей гному-карлику Миму. История обретения этой базы была нехороша - разбойники настигли трех гномов и убили одного из них, а остальных двух в качестве выкупа за их жизнь заставили поделиться жильем. Гномы согласились, но тихо ненавидели разбойников и искали случая отомстить.Присоединение дориатского эльфа к отряду им тоже не пришлось по душе.
Отряд с Турином и Белегом во главе какое-то время действовал довольно успешно, очистив от орков значительную территорию. Турин надеялся вскорости занять и Хитлум. Белег был настроен более пессимистично, считая успехи отряда временными. Развязка наступила быстро - Мим провел в пещеры Амон-Руд орков, которые перебили весь отряд и захватили Турина в плен. Белег, которого сочли убитым, выжил и попытался выследить этих орков до того, как они ступят на Анфауглит - Турина явно волокли к Морготу.
Погоня длилась долго, и уже в Дортонионе к Белегу присоединился эльф Гвиндор, недавно сбежавший с Севера. Предприятие, впрочем, окончилось печально - им удалось разогнать орков и освободить Турина, но тот в неразберихе ночного боя смертельно ранил Белега и понял это только тогда, когда сделать уже ничего было нельзя. Горе человека было ужасно - Белег был его старшим товарищем и лучшим другом.
Турин вновь возжелал забыть свою жизнь и свое имя. Агарваэн, Запятнанный - назвал он себя теперь. Выбор был только один: или сдохнуть на месте, или попытаться помочь Гвиндору вернуться в его город Нарготронд.
Удалось второе. Ярый и деятельный, Агарваэн прижился в пещерном городе и быстро сделал военную карьеру, возглавив уничтожение гоблинов на прилегающей территории. Удалось даже склонить Ородрета к идее наступления и возврата утраченного и отказу от политики сокрытого города.
Счастья в жизни, впрочем, особо не было. Планы по раскрытию секретности Нарготронда и наступательной войне с Севером рассорили Агарваэна с Гвиндором. Еще хуже - Гвиндорова невеста Финдуилас влюбилась в Агарваэна и деятельно добивалась его взаимности, не понимая, почему он не разделяет ее чувств.
Этот этап жизни Турина также кончился катастрофой. Войско Нарготронда потерпело поражение, население погибло или было уведено в плен, а в городских пещерах поселился огромный дракон. С этим-то драконом, звавшимся Глаурунг, и встретился Турин, пытавшийся отбить из плена хотя бы Финдуилас. Однако дракон был непрост и обладал чем-то вроде гипноза - он внушил Турину мысль о Хитлуме и оставленной там матери, в результате чего Агарваэн и дракона не порешил, и нарготрондцев не спас, а, не помня, что делает, отправился на запад.
Он появился в родном поселке зимним холодным вечером. Всё изменилось; на месте родительского дома стоял новодел - большой и довольно уродливый коттедж вастачьего главаря Бродды, захватившего этот край вскоре после Нирнаэт Арноэдиад. Местное население было обращено в рабов, достояние прежних хозяев разграблено, хозяйство нарушено. Всё, что удалось узнать - Морвен и ее дочь давным-давно покинули эти края, по слухам, отправившись в Дориат. Когда это было? Года два-три назад, когда стало совсем нестерпимо от притеснений вастаков. Турин прикинул время - в ту пору он уже оставил Лесное Королевство. Но если так... Дракон обманул его, смутив разум ложной целью. Да гори оно всё огнем!
Турин убил Бродду и сжег его дом, но счастья это не принесло: вослед ему летели проклятья от хадорингов, которых теперь ждало отмщение правящего народа. Разве что под шумок группа рабов сбежала.
Уже по другую сторону перевалов, в Бретиле, Турин наткнулся на группу охотников, отбивавшихся от орочьей банды. Присоединившись к ним, он помог разогнать орков. От этих же охотников узнал он и печальную судьбу нарготрондских эльфов, которых люди Бретиля несколько недель тому назад пытались было освободить из орочьего плена. Удача в тот раз была не на их стороне, и пленники погибли. Одна из эллет, пригвожденная орочьим копьем к дереву, прожила дольше прочих, и успела произнести несколько слов: "Скажите Мормегилю, что Финдуилас здесь". Бретильцы похоронили ее под курганом, который назвали Хауд-эн-Эллет (Курган Эльфийки), а о Мормегиле не ведали ничего до сегодняшней встречи. Но черный меч их нежданного помощника навел бретильцев на мысль о том, что за человек пришел им на помощь.
Так Турин узнал, что Финдуилас мертва. Жестоко проклял он дракона, затмившего его разум и толкнувшего в бессмысленный путь к Хитлуму.
Новый этап жизни, новая катастрофа, новая попытка забыть все и начать жить вновь. Но покоряться злой судьбе и проклятьям - нет уж!
И Турин решил остаться жить в Бретиле, назвавшись здесь ТурАмбаром - Победителем Судьбы. Вождь бретильцев, Брандир Хромой, был его родственник, но называть себя прежним именем Турин более не хотел и Брандиру не открылся.
Прошло несколько лет. ТурАмбар завоевал уважение среди лесного народа,успешно руководил обороной в эти неспокойные времена, на сей раз придерживаясь режима секретности - оборонительные возможности поселения Амон Обель были не так уж высоки.
Однажды грозовой ночью Турамбар с товарищами возвращался из разведывательного похода. Лил дождь, сверкали молнии, лес качало штормовым ветром. Возле холма Хауд-эн-Эллет Турину отчего-то стало не по себе - он не любил это место, чувствуя свою вину за гибель Финдуилас. Дискомфорт сменился откровенной жутью, когда очередная вспышка молнии высветила раскинутое на травах холма белое тело.
Впрочем, разведчики быстро поняли, что это не призрак погибшей эльфийки, а вполне живая человеческая девушка. Кто она и откуда- выяснить не удалось. Она была сильно напугана, совсем без вещей и вдобавок немая.
Жители Амон-Обель приютили найденыша. Постепенно она выучилась говорить, но о своей прежней жизни не помнила ничего. Она часто плакала, и потому ей дали новое имя - Ниниэль, Слезинка.
Турин привязался к ней; она напоминал ему Финдуилас - такая же высокая, беловолосая, печальная, найденная на Хауд-эн-Эллет... Когда-то давно Гвиндор говорил Агарваэну, что только Финдуилас стоит между ним и его горькой судьбой.
Брандир Хромой был влюблен в Ниниэль, но она звала его братом, самой же ей очень нравился Турин, к тому же отвечавший девушке взаимностью. Подвиги и бунтарство, казалось, были позади, амбиции властителя - тоже, зато вот он - дом, народ и любовь.. И мир, относительно прочный мир, потому что никакие враги не тревожили халадинов, а Ниниэль боялась за Турина и не хотела, чтобы он вновь брал в руки меч.
Летом второго года от своего появления на Амон-Обел Турин и Ниниэль поженились.
А весной года следующего разведка донесла, что дракон Глаурунг оставил Нарготронд и ползет к северу, и путь его лежит через Бретиль.
Дракон был нелетающий, ползучий, но все же скотина изрядная, многих метров в длину и толщину, да и огнем умел плеваться. А уж о коварстве его и способностях к гипнозу Турин знал не с чужих слов, а по собственному горькому опыту.
Когда ящер приблизился к земле халадинов и стало ясно, что встречи с ним не избежать, на Амон Обел объявили эвакуацию, а ТурАмбар вместе с двумя товарищами отправился воевать скотину чешуйчатую. Это был как раз тот самый случай, когда боя не избежать - дом под угрозой!
По плану ТурАмбара, когда дракон будет переползать через одно преграждавшее ему путь ущелье, засевшим там воинам надлежит подобраться к его мягкому, уязвимому брюху. Ущелье звалось Кабед-эн-Арас - Олений Скок (однажды один олень, спасаясь от охотников, и впрямь его перепрыгнул). Ширина была как раз такая, чтобы с двух-трёх рывков там перетащился и дракон. Но именно что с двух-трёх - пока пасть и передние лапы будут на одной стороне, хвост и задние - все еще на другой, сзади, а серединка - над обрывом.
Глаурунг приближался. Смрад и шум стояли на всю округу. При подъеме на склон ущелья снизу, от реки один из товарищей Турина сорвался и погиб, а другой струсил и незаметно исчез. Так ТурАмбар остался со своим врагом один на один.
Боевая операция прошла почти по плану. Почти - потому что Турину обожгло драконьей кровью руку, и он потерял сознание прямо рядом с тушей. Змий хоть и не дергался уже, но еще не сдох.
Прошла Ночь Охоты, наступило утро, а халадины до сих пор ничего не знали. Чем кончился бой? Живы ли защитники? Где дракон?
Снедаемая страхом за ТурАмбара, Ниниэль отправилась на его поиски. Не смутили ее ни опасность, ни просьба мужа не рисковать попусту, ни беременное пузо. Брандир, не желая оставлять ее одну, увязался вслед.
Ниниэль нашла ТурАмбара, перевязала ему обожженную руку, опасливо покосилась на драконью тушу... И тут змейский глаз приоткрылся, а в мыслях женщины зазвучал насмешливый, издевательский голос: "Здравствуй, Ниэнор, дочь Хурина! Вот ты и нашла, кого искала! Ибо это Турин, сын Хурина, прозванный ТурАмбаром. Довольна ли ты?"
А потом змей издох, и закрыл глаз, и угас его голос. А Ниниэль вспомнила, кто она есть, и как оказалась у халадинов, и всю свою прошлую жизнь. А Брандир был рядом и слышал.
...Морвен с дочерью долго жили в Хитлуме, всячески притесняемые вастаками. Дочь уже была подростком, когда Морвен наконец решилась бежать в Дориат. Это стало возможным потому, что Нейтан Мормегиль и его люди очистили район между Дориатом и Хитлумом от всякой дряни.
Но сына в Дориате уже не было, и никто не знал, где он теперь. Когда же разведка донесла вести о новом военачальнике Нарготронда, Морвен и Ниэнор вместе с дориатскими эльфами-проводниками отправились туда...но застали лишь жуткое запустение, руины и дракона, залегшего на сокровищах. Эльфы устояли пред змейским колдовством, а вот женщины-эдайн - нет. И их кони - тоже. Конь Морвен унес ее неведомо куда, а утратившая разум и память Ниэнор сбежала уже от заснувших, притупивших бдительность эльфов, сопровождавших ее обратно в Дориат. Силы ее иссякли на Хауд-эн-Эллет...
Ниэнор Ниниэль вспомнила все, сопоставила две части своей жизни и ужаснулась. Накрытая осознанием чудовищности произошедшего, она бежала и от Брандира - а он был хромой, ходил с трудом и не мог догнать ее - и прыгнула в водопад, желая лишь гибели. И погибла.
Турин же, придя в себя и узнав, что случилось, от Брандира, убил того, подозревая его в ревности и предательстве. Чуть припоздавшие к тому дориатские эльфы, отправившиеся было воевать дракона, наткнулись на Турина. Они знали обоих - Турина и Ниэнор, и много чего могли рассказать... Но напрасно. Турин объявил, что злая судьба догнала его, и совершил харакири.
Тем временем Тингол в Дориате, оставшийся без воспитанников и внуков, увлекся дурной идеей ношения сильмарилла на шее и заказал заезжим гномам ожерелье с сим светящимся камнем. Гномы-то сделали, результат показали, а отдавать не захотели. Что доподлинно там было - никто не знает, но гномы зарэзали Тингола и бежали с сильмарилловым ожерельем на восток.
Дориат в тот день потерял и королеву, и короля. Материальная, телесная жизнь Мелиан была накрепко связана с жизнью Тингола. Покуда он был жив - жила и она. Не стало его - и Мелиан утратила власть над материей, над Дориатом и его завесой, над окрестными землями...и собой. Дух ее ушел в Заморские земли, и больше в этой истории о ней не сказано ничего.
Гномы же поспешали - их города были на востоке, в Синих Горах, а путь туда пролегал опасный и неблизкий, да еще и погоня из Дориата "висела на хвосте". Эльфы не могли ни напасть - их было слишком мало,- ни отступиться.
В Оссирианде к погоне присоединились прознавшие о случившемся Берен и его сын Диор, а также лесные эльфы Дол-Фирн-и-Гуинар. Объединившись с дориатцами, они устроили засаду на переправах и свершили там свою месть. Отбитый у наугрим сильмарилл Берен оставил себе и отдал на хранение Лутиэн, наследнице Тингола.
Она носила это ожерелье какое-то время...и никто не смел соваться в те земли, дабы отнять его.
В ту пору и стало ясно, как сильмарилл действует на окружающее пространство...и на людей. Иные также поняли, что камень сей нужно именно что носить на теле; при хранении где-нибудь в сейфе, никакого толкового эффекта он не дает.
Островок процветал, всё бурно росло и плодоносило, как никогда прежде, зимы начали обходить тот край стороной, а мечты живущих там сбываться ярче и чаще, чем в обычной жизни.
Диор же, как наследник короля Тингола, вместе с дориатскими эльфами вернулся в некогда Огражденное Королевство. Завеса пала, и район стал доступен для всяких прочих напастей. Но жизнь продолжалась, и Диор, как новый король, попытался восстановить хоть что-то из былого величия. Отчасти ему это удавалось... впрочем, не очень долго.
Потому что через несколько лет после приснопамятных горьких событий гонец из Дол-Фирн-и-Гуинар принес в Дориат весть о смерти Берена и Лутиэн - смерти одновременной и легкой. Сильмарилл ли был тому причиной, или что иное - достоверно не знал никто. Так или иначе, ожерелье вновь возвратилось в Дориат, и Диор его время от времени надевал. Мощь Камня вернула Дориату многое из утраченного с уходом Мелиан...но не Завесу.
Феанарионы же вновь вспомнили о своей клятве и своем Камне. Лутиэн они не тревожили - полагали, что Камень вернет она или ее сын. Когда этого не произошло и стало известно, что Сильмарилл в Дориате, к Диору было отправлено посольство.
Феанарионы не угрожали, но объясняли ситуацию и очень настоятельно требовали. Их право, их камень, их клятва - против нужд Дориата и прав самого Диора, как сына тех, кто этот камень добыл.
Согласия достигнуть не удалось - Диор сказал что-то вроде "У Моргота осталось еще два, с него и спрашивайте, а эту вещь родители честным трудом у вражины отобрали, ничего я вам отдавать не собираюсь". А ему ответили: "Ты предупреждён".
Сведений о истинном состоянии дел Феанарионов у дориатцев не было - считалось, что после битвы Нирнаэт мало что осталось от их былой мощи и скитаются они невесть где, словно листья, гонимые ветром. А потому в Лесном Королевстве к предупреждению отнеслись не слишком серьёзно. Впрочем, за сильмарилл решили бороться основательно. На всякий случай - мало ли что! - Диор отослал в город Морских Эльфов свою дочку Эльвинг, нескольких сопровождающих ее верных эльдаров - и отдал им на хранение сильмарилл.
Феанарионы же ждать не стали и пришли в начале зимы. Задача была - быстро и по возможности бескровно захватить Менегрот и завладеть сильмариллом.
Пройти Дориат им удалось достаточно быстро, а вот Менегрот оказался орешком крепким, синдар вцепились в свои условно сокровища так же, как когда-то тэлери - в корабли. Закончилось всё это плохо для обеих сторон - погибло много народу, в том числе трое средних Феанарионов: Куруфин, Карантир и Келегорм, а также Диор и его жена Нимлот. Да еще и сильмарилла в захваченном Дориате не оказалось - его унесли, но куда?
Трагизма происходящему добавила выходка мальчишек - оруженосцев Келегорма. Мстя за гибель своего лорда, они бросили двоих сыновей Диора в зимнем лесу. Для эльфа это не очень страшно, но эти двое были детьми человека и эльфийки. И, скорее всего, людьми... Маэдрос, узнав о случившемся, объявил поиски - но тщетными они были, ибо Элуред и Элурин пропали, и даже следопытам не удалось найти ни их самих, ни верных доказательств их гибели. А Дориат, потерявший сильмарилл, Короля и Завесу, стал попросту опасен для жизни. Населявшие его прежде синдары расселились кто куда - в те края, где еще не ощущалось крепнущее влияние Моргота.
В Устьях Сириона, городе Морских Эльфов, бежавшие туда дориатцы встретились с бывшими жителями Гондолина и наконец узнали, что происходило с потаенным городом за последние триста лет. Гондолин, как оказалось, более не существовал.
Очередная ветвь истории Гондолина началась с того, что из хозяйства жившего в Хитлуме вастака Ларгана сбежал молодой раб-хадорин. Сбежал успешно - долгое время скрывался в пещерах, а потом и вовсе покинул Хитлум, перейдя горы. Только отправился не на восток - искать населенные земли, а на запад. И вышел к океану, которого прежде никто из белериандских людей не видел.
Этому юноше нечего было искать среди людей, ибо ничего хорошего от них он не видел за всю свою жизнь. Его рождение пришлось на год Браголлах, когда погибло всё мужское население Хитлума старше 14 и моложе 70, а оставшиеся без защиты люди были убиты нагрянувшими захватчиками, погибли от голода в первую зиму, стали рабами или бежали. Вырастившие мальчика эльфы Митрима говорили, что он был сыном Хуора - одного из хитлумских вождей, и юной Риан из народа Беора, которая после вести о гибели мужа сошла с ума. Отца он никогда не знал, рано умершую мать не помнил, детство и юность провел в митримских пещерах, где уцелевшие эльфы прятались от захватчиков. Однажды удача отвернулась от него , и Туор попал в руки к вастакам, в рабстве у которых прожил два года, до приснопамятного бегства. Когда он удрал, в родных пещерах эльфы уже не жили, и возвращаться было некуда.
Океан поразил и потряс его - огромный, бескрайний, серо-голубой, исполненный красоты и величия. Туор спустился с прибрежных высот и долго бродил по берегу, любуясь морем и размышляя, что ему делать дальше. Раздумья прервала поднявшаяся к вечеру буря, и Туору срочно потребовалось укрытие, чтобы переждать разыгравшуюся непогоду.
Берег, однако, был высоким и отвесным, и найти в нем какую-нибудь пещеру или выход наверх не удавалось. Ветер же меж тем крепчал и в море вставали серые волны, высокие, как башни.
Туор замер от ужаса, когда одна из волн застыла на месте и обратилась к нему грмовым голосом, назвав его имя и заговорив на языке эльфов.
Конечно, он знал рассказы о Заокраинном Западе - обители богов, и о морском валаре Ульмо. Но вот так увидеть его воочию!
Волна меж тем обрела очертания, смутно напоминавшие человеческую фигуру. В водном теле великана метались косяки рыб и трепыхались оторванные от берега водоросли.
Туор, сын Хуора, я избрал тебя для великой цели, - прогремела волна. От нее к самому берегу протянулся язык тумана и застыл в двух шагах от адана, вжавшегося лопатками в береговую скалу. - Я Ульмо, владыка всех вод.Я давно наблюдаю за тобой.Ты станешь моим посланцем в скрытый город Гондолин к государю Тургону, и предстанешь пред ним, и я буду говорить твоими устами.
Прямо над тобой забытый чертог Виньямар, и там ты укроешься от нынешней бури. Я укажу тебе путь. Завтра на этом берегу ты найдешь и спутника, что я посылаю тебе, и он приведет тебя в скрытый город. А сейчас возьми этот плащ - он скроет тебя от глаз врагов, - сказав это, валар отделил от окружавшей его пелены тумана и брызг один клок, окутавший Туора с ног до головы (и еще много осталось). Туман был самый настоящий, влажный, пахнущий морем, но тёплый и в руках адана вёл себя словно ткань. Туор завернулся в него и вновь обратил свой взор на валара.
- Чем мне отблагодарить тебя, Владыка? - спросил он.
- Приведи народ Гондолина к морю, - - волна изменила форму, плеснула на берег и жгутом протянулась до сокрытого входа в чертоги Винямара. - Идем. Я покажу тебе путь.
Наутро встреча с живой волной могла бы показаться сном, если бы не дивный плащ из ткани тумана, который при восходе солнца даже и не подумал развеяться. Туор какое-то время бродил по открывшемуся ему дворцу, вырубленному в толще скалы. Окна и галереи Виньямара открывались в сторону океана, на запад.
Так вот он какой, каменный замок нолдоров! Пещеры Митримских синдар были совсем не таковы- но куда как родней.
Уже решив было, что пора спускаться, Туор набрёл на один из залов, не опустошенный до конца. На стене висели шлем, меч и кольчуга, ничуть не поврежденные временем.
Здраво рассудив, что в долгом и опасном пути до скрытого города они ой как пригодятся, Туор снял со стены оставленное и примерил кольчугу на себя. Ростом он был очень высок - почти как эльф, а потому кольчуга оказалась ему впору.
Выбравшись к кромке воды, человек пошел вдоль берега, раздумывая о том, что за спутника мог послать ему вала Ульмо. Берег был усеян выброшенными бурей щепками, раковинами и водорослями, попалось даже одно очень странное бревно с чешуйчатым, словно рыбье тело, стволом. А сразу за бревном, сжавшись в небольшой береговой ямке, сидел насквозь мокрый темноволосый эльда.
Как оказалось - это был гондолинец Воронвэ, потерпевший кораблекрушение недалеко от этих мест. Он не уточнил, разумеется, что был в составе одной из совместных гондолинско-фалатримских морских экспедиций, вот уже много лет безуспешно пытающихся пробиться в Валинор.
Туор сумел убедить Воронвэ провести его в Гондолин. Обыскав берег, эльф и человек не нашли никого живого, только обломки утонувшего корабля. Ульмо покровительствовал Гондолину....своеобразно. Ждать на этом берегу более было нечего, и Воронвэ повел Туора к известному ему тайному переходу сквозь береговые горы, хитро спрятанному в туннеле рядом с руслом подземной реки.
От моря до тайного города было далеко. Прошла осень и половина зимы, прежде чем Воронвэ и Туор добрались до Гондолинских рубежей, где были задержаны стражей и проведены к правителю - Тургону. Весть о гибели последней морской экспедиции печалила, давая понять что путь к возвращению в Валинор закрыт навсегда, даже и для тех, кто давно не принимает участия в погоне за сильмариллами и других общенолдорских делах. Плащ-туча производил немалое впечатление на гондолинских эльфов, а сам город, специально сделанный похожим на Тирион, ошеломил уже самого Туора.
Пред Тургоном юноша осознал, каково это - быть орудием судьбы (ну или одного конкретного валара). Ведь помимо своей воли и не вполне своим голосом он произнес речь торжественную и грозную - о том, что Тургону настало время отринуть скрытность, оставить свой город и его богатства и уводить народ к морю, ибо опасность близка и участь прочих эльфийских поселений не обойдёт и его.
Правитель речь выслушал, но не внял - город представлялся ему достаточно надёжным, а вот окружающие его земли - охваченными войной. К морю? А что ждет его народ там, кроме столкновения с тварями врага и всяких прочих бедствий? Открытые выступления против Моргота потерпели неудачу, остатки эльдаров рассеяны по Белерианду и окрестностям, а путь в Валинор затворил сам же Ульмо! Нет уж, справимся как-нибудь сами, и не уходя из обжитых мест!
Туору предложили остаться - тот, кто однажды вошел в запретный город, впредь уже не мог его покинуть. Юноша, впрочем, радостно согласился - хотя бы потому, что здесь он наконец надеялся обрести мир и покой, недоступные ему прежде.
Между тем в вроде бы мирном, высокоразвитом, изолированном от невзгод Гондолине крутились нешуточные страсти. Воронвэ вернулся к прежней жизни и более никак особо себя не проявлял, Туор же начал интегрироваться в местную жизнь, решив, что поручение Ульмо выполнено, и можно жить дальше. Король ему благоволил, королевская дочь Идриль приметила симпатичного парня...Кое-какие вести о истории Берена и Лутиэн до них, конечно, доходили - скандал был на весь Белерианд, - но в целом к идее межрасового союза в Гондолине относились гораздо спокойнее.
Было другое. Маэглин, второе лицо в королевстве и фактически зам Тургона (а был он, как мы помним, сыном Тургоновой сестры, погибшей при весьма нехороших обстоятельствах) оказался крайне недоволен продвижением Туора, его растущим влиянием и тем,что Идриль оказывает внимание чужеземцу. В городе даже ходили слухи, что Маэглин безответно влюблен в Идриль - это будто бы и есть причина его неприязни к человеку. Многозначительно припоминалось темное Маэглиново происхождение и ужасная история его родителей. Впрочем, ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи не мог никто.
Изоляционистские настроения в обществе меж тем нарастали. Тургон, хотя и считался формально наследником Фингона и королем всея нолдор Белерианда, отгородился от мира окончательно - повелел обрушить последний проход в Гондолин, дабы единственный путь в город был теперь только орлами, по воздуху. Так он мог быть уверен, что никакие враги до него не доберутся, и никакие недовольные наружу не выберутся.
Жили они так-поживали, через несколько лет после Идриль вышла замуж за Туора, а еще через год родился Эарендил Туорович.
Мальчику было семь, когда случилась катастрофа. Морготова разведка разыскала-таки скрытый город, и армия, возглавляемая балрогом по имени Готмог, ворвалась в Гондолин.
Никакой толковой обороны не получилось - город считался неприступным, спокойно праздновал Середину Лета и к организованному сопротивлению оказался просто не готов.
В тот долгий-долгий день было разрушено или разграблено всё: здания, сооружения, дороги и каскады фонтанов, вырублено и выжжено всё, что в той долине росло, и сам Тургон погиб под обвалившимися стенами своего дома. Лишь небольшому числу гондолинцев удалось спасти, и то лишь потому, что Идриль, как оказалось, втайне от Тургона и большинства иных прочих еще несколько лет назад подготовила путь к отступлению: туннель через горы, о котором до времени мало кто знал.
При отходе произошел странный эпизод - пользуясь неразберихой и общим смятением, Маэглин попытался убить Туора и удержать Идриль. Этот эпизод впоследствии дал основание полагать, что Маэглин -то и сдал город, движимый порочной страстью к златовласой кузине. Так это или нет - подтвердить или опровергнуть было некому, ибо Маэглин погиб, а остатки гондолинцев, возглавляемые принцессой и ее мужем, бежали из города прочь и вскоре осели возле устья Сириона, смешавшись там с бывшими жителями Дориата и прочими людьми и эльфами, спасшимися после разорения их земель.
К тому времени мало что осталось от былого величия королевств Белерианда. Морские эльфы (и с ними сын Фингона Эрейнион) жили на острове Балар, большинство синдаров и нолдоров - в Гаванях, том самом поселении в устьях Сириона, а о делах уцелевших Феанарионов и их подданных и вовсе не было никаких вестей. Где они жили, чем были заняты и на что надеялись - до поры было неведомо. И, вероятно, где-то в Оссирианде ещё оставались свободные мелкие поселения Лесных эльфов.
Пару десятков лет в поселении всё было хорошо - настолько, что они там поверили, будто только лишь присутствие сильмарилла тому причиной. Годы шли, дети подрастали, Эарендил женился на Эльвинг и родил близнецов - Элронда и Элроса (да-да, того самого Элронда, который был в истории "Властелина Колец"!) Но сильмарилл сильмариллом, а пожилой возраст подкрался к Туору как по графику, и стало ему неспокойно и снова потянуло на героизм. Решил он попытать счастья и найти-таки морской путь в Аман - вдруг ему повезёт больше, чем эльфам из гондолинских экспедиций? Потому что благополучие благополучием, но Моргот-то жив и однажды какую новую гадость придумает и войной полезет. А кому ещё и совладать с Морготом, как не валарам?
И вот собрал Туор команду, и погрузился на корабль, и отплыл, и Идриль отправилась вместе с ним.
И больше не было о них ни слуху ни духу, одни только сказки.
Говорили бывало - пара сия спит вечным чародейским сном на Зачарованных Островах, что путь в Валинор преграждают. Иные сообщали, что Туор превратился в эльфа и мирно живёт-поживает с супругою где-то в далёких землях.
А ещё говорили, что нашёл он наконец покой в глубинах владений Ульмо. А владения Ульмо (в скобках, ежели кто не помнит) - это глубокий бескрайний океан.
И валары в Средиземских краях тоже так и не объявились.Зато объявились Феанарионы.
Было их теперь четверо - Маглор, Маэдрос, Амрас и Амрод. И при них, как ни странно, целый народ и армия.
К Владетельнице сильмарилла было направлено письмо, и, вероятно,посланец. Ей спокойно, но настоятельно рекомендовали вернуть сильмарилл хозяевам, пока чего не вышло.
Но Эарендил в ту пору был по каким-то делам в море, на корабле "Вингилот", а Эльвинг боялась Феанарионов до ужаса, помня о них лишь то, что они сделали с Дориатом, и верить им не хотела. Она ответила, что сильмарилл - ее наследство и основа благополучия Гаваней, и вообще без Эарендила она ничего решать не будет, а он в море, и когда объявится - неизвестно.
Засылать взломщиков и похитителей, как во времена истории хоббита, тогда ещё не умели. Феанарионы поступили грубее и проще - напали на Гавани в открытую, пытаясь наконец получить свой сильмарилл и закрыть уже эту проблему раз и навсегда. Увы, им снова не повезло - погибли младшие двойняшки Амрод и Амрас, а Эльвинг, обезумев от ужаса и забыв обо всём на свете, включая детей, бросилась со скалы в море как была - прямо с сильмарилловым ожерельем на теле. Хладный труп ее со свернутою при падении шеей можно было бы отыскать и после, да вот незадача - от удара о воду (и камни берега) она не разбилась, а превратилась в крупную морскую птицу и улетела. То ли наследственность Лутиэн включилась, то ли валар Ульмо подсобил.
Гавани без Эльвинг и сильмарилла и впрямь зачахли и обезлюдели. Кто-то подался к Феанарионам, кто-то - на остров Балар, а маленьких Элронда и Элроса Маглор увёз с собой. Впоследствии, несмотря на всё былое, они считали себя то ли его приемными детьми, то ли племянниками.
А Эльвинг исчезла.
На самом деле она разыскала Эарендила и его корабль, шлепнулась на палубу и там уже превратилась обратно, всех изрядно перепугав. Рассказ ее был таков, что Эарендел и товарищи решили, что всё пропало и есть только один путь - на Запредельный Запад.
Как ни странно, Запредельного Запада они в итоге и достигли. Впрочем, с мореходами была Эльвинг, а с Эльвинг сильмарилл, для которого нет никаких преград. Помните историю о том, как в ограждённый и недоступный вроде бы Дориат припожаловал чокнутый волк Кархарот?
Несколько недель спустя Эарендил высадился на берегах Валинора, разыскал там пресловутых валаров и просил их спасти Средиземье от власти Моргота. Также он утверждал, что является посланником, уполномоченным народами родной земли покаяться и повиниться пред валарами за Исход нолдор и их прочие прегрешения (а было это не так - настроения у жителей Средиземья были самые разные, и никто Эарендила с посольством не отправлял). Но, тем не менее, валары радостно вняли, будто только того и дожидались, милостиво приняли сильмарилл в дар и даже обеспечили доставку матросов с "Вингилота" обратно на родину. Восстанавливать Древа, впрочем, никто даже не попытался - то ли время было упущено, то ли уже не хотелось.
С самим Эарендилом и его женой обошлись краайне странно. Ему было ясно сказано, что рассчитывапть на возвращение в Белерианд нечего - мол, он уже был на земле Бессмертных, и дороги назад не будет. Потом было добавлено, что и смертным на земле Бессмертных не место. Посовещавшись, валары милостиво предложили обоим выбор: кем вы хотите стать - эльфами или людьми? Вы же оба - полукровки?
Немного подумав и оценив ситуацию, оба твёрдо ответили: эльфами! Но не тут-то было.Надежды Эльвинг и Эарендела на жизнь среди новообретенных эльфийских родственников не оправдались тоже. Потому что Эарендила превратили в нечто среднее между космонавтом и звездой и заставили возить по небу сильмарилл, назначив его как бы светочем над миром и символом надежд позитивных всяческих. Как я понимаю, ступить на любую землю вообще ему уже было не суждено.
Эльвинг же поселили в Башне-на-краю-света, милостиво оставив ей возможность по желанию превращаться в птицу и обратно, умение говорить на языке птиц и летать тогда, когда Эарендел и сам пролетает в небе над Валинором. Да только очень уж это разные небеса - для птиц и для космонавтов!
Валар же подняли на великое дело валинорских эльфов и пошли на Моргота войной. Что бы там ни говорили, а кабы не пять столетий войны эльфов с Ангбандом - фиг бы они его победили. Местных, средиземских эльдар к участию в спецоперации никто так и не пригласил.
Назвали мероприятие Дагор Рут - Война Гнева..Длилась она недолго, один раз даже присоединился Эарендил - отвлекся от патрулирования неба и полетел участвовать в воздушном бою с летающими драконами. Одного крупного дракона он сбил, и с падением змия совпало по времени начало землетрясения, обрушившего конус Трехглавой и послужившего началом уничтожения Белерианда. Да-да, так и было. Моргота победили, захватили, заковали и выкинули в дальний космос (за Стены Ночи, как тогда говорили), а вот разрушительные землетрясения останавливать не стали...или не смогли, даром что Стихии. Вся территория до самых Синих Гор на востоке ушла под воду, один только Оссирианд да несколько былых гор-островов и остались. Морготовых тварей тоже всех ловить не стали, и разбежались они кто куда. Даже Саурон уцелел.
Свободные народы Белерианда, впрочем, тоже сложа руки не сидели, но и с воинством Запада не объединялись - да никто и не звал. Миротворцы-освободители кого нашли - тому настоятельно рекомендовали уехать в Валинор, ибо Средиземье признали неперспективным и непригодным для проживания (хотя земли были вполне себе ничего). Когда катаклизм прекратился - так и вовсе, хотя и обидно было до чрезвычайности - столько лет ставшую родной землю оборонять и так ее утратить! И Дориат утоп, и Нарготронд, и всё, что там еще было.
Морготову корону захватил и держал при себе валинорский майяр Эонвэ, главнокомандующий. К нему и приехали однажды Маэдрос и Маглор, прося вернуть им вытащенные из той кеороны камни. Майяр, впрочем, заявил, что камни им давно не принадлежат, и предложил отбыть в Аман на валарский суд. Братья отказались и уехали, а после тайно вернулись и захватили сильмариллы. Что было дальше - достоверно неизвестно. Говорят, поняли они бесперспективность своих требований, ибо камни жгли их руки, словно горячие угли. И Маэдрос, мол, выкинул камень в огненную пропасть и следом туда же спрыгнул, а Маглор бросил камень в море, а сам куда-то исчез. Правда ли это или сами они такую легенду пустили - никто не знает. Сильмариллы более никто не нашел и что сталось с ними, тоже неведомо. Говорят, так в недрах да под водой и остались. Воинство же валаров и эльфов отбыло обратно в Аман, но некоторые эльфы предпочли жизнь в Эндорэ. Элронд, например. И Келебримбор. И Галадриэль. И ГилГэлад.
А для людей валары создали остров Аталантэ и увезли туда всех, кто остался от беоранов, хадоринов и халадин, и Элрос стал их королем. Потом, много лет спустя, Саурон снова вылез, эльфы создали Кольца Власти, а люди с Аталантэ вновь вернулись в Средиземье, но это уже совсем другая история!
|
|