(1) Then he began a long and secret labour, and he summoned all his lore, and his power, and his subtle skill; and at the end of all he made the Silmarils.
(2) As three great Jewels they were in form. But not until the End<…>, shall it be known of what substance they were made. Like the crystal of diamonds it appeared, and yet was more strong than adamant, so that
(3) no violence could mar it or break it within the Kingdom of Arda.
(4) Yet that crystal was to the Silmarils but as is the body to the Children of Il?vatar: the house of its inner fire, that is within it and yet in all parts of it, and
(5) is its life. And the inner fire of the Silmarils F?anor made of the blended light of the Trees of Valinor, which lives in them yet, though the Trees have long withered and shine no more. Therefore even in the darkness of the deepest treasury the Silmarils of their own radiance shone like the stars of Varda; and
(6) yet, as were they indeed living things, they rejoiced in light and received it and gave it back in hues more marvellous than before.
All who dwelt in Aman were filled with wonder and delight at the work of F?anor. And
(7) Varda hallowed the Silmarils, so that thereafter no mortal flesh, nor hands unclean, nor anything of evil will might touch them, but it was scorched and withered; and
(8) Mandos foretold that the fates of Arda, earth, sea, and air, lay locked within them.
(9) The heart of F?anor was fast bound to these things that he himself had made. "
"Он начал долгий тайный труд, и он призвал все свои знания, всю свою мощь и все свои изящные искусства; и, в конце концов, создал Сильмарилы. По виду это были три больших драгоценных камня. Но до самого Конца <…> не будет известно, из чего они сделаны. Вещество внешне походило на кристаллы алмаза, но по твердости превосходило адамант, так что никаким насилием (violance) в Королевстве Арды не удастся разрушить их. Кристаллы служили Сильмарилам тем же, чем тело Детям Илуватара - вместилищем внутреннего огня, который находится под оболочкой, принизывая все её части и являясь её жизнью. Внутреннее пламя Сильмарилов Феанор создал из смешанного света Деревьев Валинора <…>. Поэтому даже в темноте глубочайшей сокровищницы Сильмарилы сияют собственным светом, как звёзды Варды; и, как если бы [поскольку???] они действительно были живыми существами, они радовались свету <…>. Варда благословила Сильмарилы, так что впредь ни смертная плоть, ни нечистые руки, ни какое-либо зло не смогут касаться их, иначе будут сожжены и иссушены; и Мандос предрек, что судьбы Арды, земли, моря и воздуха заточены в них. Феанор сердцем крепко привязался к этим творениям, что он создал своими руками. "
"(10) But F?anor spoke then, and cried bitterly: 'For the less even as for the greater there is some deed that he may accomplish but once only; and in that deed his heart shall rest. It may be that I can unlock my jewels, but never again shall I make their like; and if I must break them, I shall break my heart, and I shall be slain; first of all the Eldar in Aman.' " Тогда Феанор заговорил, точнее, вскричал с горечью: "Не только великим, но и малым сим выпадает дело, свершить которое можно лишь единожды; и в этом деле успокаивается сердце [автора]. Может, мне и удастся вскрыть свои камни, но никогда более не сотворить мне подобных им; и если мне придется разрушить их, тем я разобью свое сердце, и буду убит, первый среди всех Эльдар в Амане".
Итого, что нам известно.
Сильмарилы созданы на пределе способностей величайшего из Детей Эру (1). Это, таким образом, величайшее из творений Детей Эру. Для Валаров они непознаваемы, так же как непознаваемы для них сами Дети. Так, Валары не знают, из чего Сильмарилы сделаны (2) и не могут разрушить и даже повредить их, иными словами, воздействовать на них (3), то есть Сильмарилы лежат за пределами возможностей и способностей Валаров. Сильмарилы - это сверхъестественное для Арды. Кроме Сильмарилов, только сами Дети Эру являются для Арды сверхъестественным, в том смысле, что естественное - это природное, стихийное, то есть созданное Айнурами; а у Детей, кроме природно-стихийной составляющей (хроа), есть ещё дары от самого Папы Эру, к которым Айнуры непричастны. Сходство Сильмарилов и Детей Эру указано прямо (4).
Сильмарилы - это живые существа (4, 5!!!, 6). Они, конечно, на вид всего лишь кристаллы; но столь вопиющая внешняя непохожесть на Детей Эру не противоречит тому, чтоб быть странной, своеобразной формой жизни. Наоборот, сюжет о создании Гномов показывает нам, что внешняя похожесть на Детей Эру не является залогом того, что существо будет по-настоящему живым. В Гномов жизнь вдохнул Папа Эру; в Сильмарилы жизнь вдохнул Феанор. Поэтому величие Феанора не в том, что он создал неразрушимую субстанцию (исследованиями материалов в целом и камней в частности занимались все Нолдоры), и не в том, что он придумал способ запирать свет внутри кристалла (это проделывала, например, и Галадриэль), а в том, что он создал жизнь.
Вспомним здесь о существовании герба Сильмарилов. Примем версию (цитируем Зеро), что его использовали феанориони, из чего можно сделать вывод, что они полагали Камни живыми и даже разумными субъектами.
Сильмарилы являются, таким образом, братьями Семи Сыновей. Феанор привязался к ним (9), как если б он к детям привязался: родителю не возбраняется прыгать в пасть дракона ради блага своих детей.
Почему Феанор ради спасения троих своих детей-Сильмарилов бросил в пекло Семерых Сыновей? Во-первых, сыновей никто не бросал, они сами прыгнули. Во-вторых, из всей "форменосской партии" Сильмарилы оказались в наиболее бедственном положении, закованные в железную корону Моргота (какая лексика употребляется для описания этого преступления: "the rape of the Silmarils" QS FotN). В-третьих, самое страшное, что грозило Семерым Сыновьям - это смерть хроа, а дух оставался живым в Арде. А что грозило Сильмарилам в случае разрушения? Возможно, что небытие, потому что им не даровано ни бессмертие Эльфов, ни смерть Людей, дух которых, строго говоря, тоже не умирает, но покидает круги мира.
Мотив принесения в жертву собственного творения, которое надо разрушить своими руками (10), обретает сходство с сюжетом о принесении в жертву своего дитя по требованию Бога: смирится ли Феанор, согласится ли принести в жертву своё дитя, чтоб обрести землю обетованную? Тем не менее, сходство этого сюжета Сильмариллиона с библейским поверхностно, и даже при первом приближении вскрываются критические несоответствия. Скажем, Феанора просил не Бог, а те, кто назвал себя королями мира. Просили не ради доказательства веры, а ради восстановления их творения, которое они не смогли уберечь. Сильмарилы же - это не просто дети Феанора. Они обладают неким фундаментально важным значением для всей Арды (8), поэтому, решая их судьбы, Феанор (а по хорошему и Валары, да и вообще любой, кому довелось иметь с Камнями дело) должен думать не только о своей судьбе, или о судьбе своего народа, или даже о судьбе Валинора, а о судьбе всего мира.
Что касается Валаров, то перед лицом этой дилеммы они выражают собственное суждение, причем предвзятое, а не волю Папы Эру, и доказательством тому, даже если это кому-то покажется странным, благословение Варды, наложенное на Сильмарилы. Кто-нибудь из толкинистов когда-нибудь задумывался, каково было смертному Берену выковыривать, а потом нести куда-то Сильмарил, к которому не может прикасаться никакая mortal flesh (7)? Если "hands unclean" или "anything of evil" защищают Сильмарилы от происков Искажения, то "mortal flesh" не может быть ничем кроме дискриминации по расовому признаку, основанной на личных пристрастиях Валаров к одному народу Эрухини и необъяснимом безразличии ко второму. Если благословение исходит от самого Папы, как оно оказалось направлено против его Детей?
Именно это обстоятельство принижает авторитетность просьбы Валаров: их просьба - не божественная воля, а частное мнение, основанное, аналогично отказу Феанора, на желании спасти своё творение. Отсюда такое следствие: если Сильмарилы начинают кого-то жечь, это не значит, что персона стала нечестива и отступила от Папы Эру, или что Сильмарилы имеют что-то против неё лично. Это значит, что персона перестала нравиться Валарам, не более того.
Несмотря на то что Феанор чуть больше чем обычный человек, а Валары чуть меньше чем божественный голос, Феанор точно знает свое место - "the less" (10). Он не считает себя равновеликим Валарам. Он сознает масштаб и расстановку сил. Поэтому отказ разбивать Камни нельзя списать на браваду. Значит, положим, отказ разбивать Камни - это не сиюминутный эмоциональный порыв "на зло обидчикам", а результат работы мысли, имеющий хладнокровное логическое обоснование. Разберём его.
Феанор привел две причины, почему он против разбивания Сильмарилов: 1. потому что малым, как и великим, акт творения дается лишь однажды, и что он не сможет сделать Сильмарилы во второй раз; 2. потому что, если ему придется разрушить Сильмарилы, он разобьет своё сердце и умрёт.
Касательно второго бытует два мнения:
а) что это достаточная причина,
и б) что причина для отказа неуважительная, потому что не надо было так привязываться к Сильмарилам.
Нам, однако, уже удалось показать, что Феанор имел моральное право привязываться к Сильмарилам в такой степени. Ведь Сильмарилы - не простые "блестячие брюлики", и привязанность к ним - аналог не стяжательства, а любви к родным детям.
Что же касается причины, которая была названа первой, то её, кажется, просто не замечают за баталиями вокруг второй причины. Я же хочу заострить внимание именно на ней.
Есть два творения, два произведения искусства - Деревья и Сильмарилы. Каждое из них может быть создано лишь единожды. Но вот возникла ситуация: в живых останется только одно, а второму придётся погибнуть. И славный народ Валинора оказывается перед выбором, которому из них остаться. Теперь вопрос "на миллион": а на основании каких критериев решить, какое из них больше достойно жизни? Может ли в принципе какое-либо из двух произведений искусств иметь большее право на жизнь, чем другое, а засим - реально ли совершить объективный выбор такого рода?
Есть ли основания считать Деревья предпочтительнее Сильмарилов? Может, Деревья светят для всех, а Сильмарилы - лишь для кого-то избранного? Нет, мы видим Гил Эстель, которая сияет над всем Средиземьем, и Пелори, закрывающие свет Дерев от всего мира, кроме Валинора. А может, Деревья светят ярче? Так почему бы не приставить к Сильмарилам систему усиления света. Неужели Феанор да Валары не смогут придумать её!
Наконец, хотя Сильмарилы изготовлены с применением материала, взятого у Деревьев, этот материал прошел обработку, он уже не тот, что был исходно. Ведь внутренний огонь Сильмарилов сделан из света Дерев, а не является светом Дерев, и он является уже не просто светом, а жизненной энергией (5). "Перегонка" света в жизненную энергию потребовала творческого вдохновения и усилий так же, как и акт создания Деревьев. Таким образом, работа по созданию Камней не менее ценна, чем работа по созданию Деревьев. И нельзя также забывать, что, хотя Деревья - первичный источник света, в Сильмарилах он в большей сохранности.
Исходя из всех найденных аргументов, я считаю, что первая причина, названная Феанором, даже важнее, чем вторая. Она представляет собой более сложную этическую проблему, решение которой так и не было предложено и, возможно, вообще не существует. Часть 2. Сравнения и сопоставления.
Легендариум "Сильмариллиона" - зеркальное отражение легендариума "Властелина Колец". В ВК главный Враг создает злой артефакт, который является залогом победы или поражения, зависящих от того, в чьих руках он находится; артефакт попадает в руки "наших", и "наши" валят Врага его же оружием (правда, воспользоваться напрямую артефактом "наши" не могут, чтоб не попасть в зону действия зла); Враг всю книгу выбивается из сил, пытаясь вернуть себе артефакт, но у него плохо получается. В Сильме: главный "наш" создает добрый артефакт, являющийся залогом победы или поражения в зависимости от того, в чьих руках он находится; артефакт попадает в руки Врага, который валит "наших" нашим же оружием (правда, пользоваться им напрямую он не может, так как добрый артефакт имеет свойство жечь всё злое); наши всю книгу выбиваются из сил, пытаясь вернуть себе артефакт, но у них плохо получается. В обоих случаях разрушение артефакта повлечёт гибель его создателя.
Теперь, раз уж привлечён второй Легендариум, ненадолго отложим Сильмарилы в сторону и вспомним Эльфийские Кольца.
Количество: 3 шт.
Принадлежность по стихиям: огонь, воздух и вода.
Функции: сохранение достижений, ускорение исцеления Арды. Места пребывания Колец становятся оазисами процветания.
Кольца сообщают своим владельцам энергию, благодаря которой те становятся способны вступить с Врагом в некое "виртуальное" противоборство, более высокое, чем грубый "материальный" военный конфликт: столкновение чистых сил созидания и разрушения.
Теперь вернемся к Сильмарилам и вспомним, что их тоже 3; что один Сильмарил уходит в небо, второй - под землю в огненное сердце мира, третий - в море; что места пребывания хотя бы одного из Сильмарилов являются оазисами процветания. В частности: Моргот с Сильмарилами возвращается в Ангбанд, ему удается в рекордно короткие сроки поднять крепость из руин и наводнить населением; в Дориате и в Гаванях начинается подъём, когда туда попадает освобожденный Камень.
Очевидно, прощупывается корреляция. Можно, конечно, списать её на случайное совпадение; но что если нет? Что если подъем королевства и наличие в нем Камня связаны? Потерять Камень - значит не только уронить свой престиж, но и лишиться той таинственной поддержки, которую он оказывает. Приобрести Камень - значит получить могучее подспорье.
Посмотрим, как с этим вяжутся факты.
1. Пока у Врага все 3 Камня, Майдрос даже не пытается штурмовать Ангбанд. Он отказывает Финголфину, выступившему с инициативой атаки на Ангбанд. Но как только Враг теряет один Камень, а "наши", соответственно, приобретают, он незамедлительно идет на приступ. Если его внезапная решимость - это простое взятие на слабо ("Какой-то там смертный смог, а я не смогу?!"), то он бы, наверно, не армию стал собирать, а заслал диверсанта, так? "Взятие на слабо" требует сыграть по тем же правилам и получить те же результаты, к тому же метод себя зарекомендовал. Вместо этого Майдрос собирает армию. Видимо, что-то изменилось, что сделало ненулевым шанс вынести Ангбанд военными методами. Как нам известно, единственное, что изменилось - это расстановка Камней.
2. Феанориони соглашаются на переговоры с Морготом о возвращении одного Камня. Очевидно, они не собираются на этом останавливаться, ведь Клятва обязывает их идти дальше, за всеми тремя. Зачем тогда разделять их на три обособленных "юнита" и заниматься каждым по отдельности, если освобождение только одного Камня не решает поставленной задачи? Затем, что и от одного Камня будет реальная польза.
3. На пресловутые переговоры, как известно, феанориони привели с собой армию. Если кому-то приятно считать их злодеями, он может, конечно, списать это на перводомский сволочизм: "армию привели, потому что замыслили надувательство, подлецы такие". Если же судить непредвзято, то армия понадобилась, потому что феанориони отчетливо сознавали, что шанс успеха примерно зеро и что инициатива Врага - обман. Зачем тогда вообще соглашаться на переговоры? Потому что профит от обретения одного Камня уравновешивает риски и стоит того, чтоб воспользоваться даже минимальным и самым призрачным шансом.
4. Феанориони очень долго медлят, прежде чем начать кампанию по возвращению себе Камня Лючиэни. Потом всё-таки начинают. В системе координат, в которой Сильмарил - не просто красивая безделушка, а полезный инструмент, у этого сюжета, не отменяя более очевидных мотивов, появляется подтекст: охота начинается не от безнадежности добыть другие Камни, а когда становится ясно, что Ангбанд не вынести без непосредственной поддержки Сильмарила. Пока есть возможности обойтись без Камня, феанориони действуют без него и "своих" не трогают.
5. Диор, затем Эльвинг фанатично цепляются за Камень, бросая на "растерзание" (да, ведь официальная версия гласит, что в Дориате и Гаванях случилась кровавая баня) свой народ и даже родных детей. Эльвинг до кучи накладывает на себя руки. При этом и Диор, и Эльвинг получали предупреждения, а Эльвинг также видела на примере Дориата, что может случиться, если не отдать Камень феанорингам, и всё равно предпочла удерживать Камень. Что это? Гордыня? "Гори всё в аду"? "Так не достанься де ты никому"? Если феаноринги - настолько инфернально-апокалиптичное зло, что им нельзя отдать Камень, то как тогда можно отдать им своих детей? Положим следующее: возможно, Эльвинг, как и Диор до неё, верила, что Камень обеспечивает то самое благополучие. Утрата Камня делала земли более открытыми Врагу, и угроза быть разбитыми Врагом сулила худшие бедствия, чем угроза быть разбитыми "своими". Потому Камень и удерживался до тех пор, пока "свои" не придут за ним.
Следующая группа фактов указывает на ещё одно важнейшее свойство Сильмарилов:
1. Кархарот с Сильмарилом преодолевает Завесу Мелиан.
2. Эарендил с Сильмарилом преодолевает Завесу Валаров.
3. Эарендил с Сильмарилом склоняет Валаров действовать по предсказанию Феанора ("вы сами ещё последуете за мной").
Итак. Мы видим, что обладатели Сильмарилов способны обходить правила, установленные Айнурами. Это ни что иное как проявление сверхъестественных свойств Сильмарилов, которые уже удалось вычислить ранее.
Валар подчиняются неизбежности и действуют согласно предсказанному Феанором, когда у них уже не остаётся выбора. От их решений ничего не зависит - Эарендиль с Сильмариллем им неподконтролен.
Получив отказ в присоединении Валар к войне с Морготом, он запросто может вернуться на Тол Балар, устроить лесозаготовки в Таур-им-Дуайнат, заложить флот и привести в Аман свой народ. После чего вежливо попросить политического убежища...
Само появление Эарендиля в Амане обнажило внутреннюю пустоту создавшейся политики Валар: ведь ничего нового он им не сказал! От Орлов Манвэ они и сами знали, что мирроанви в Белерианде страдают, а Моргот остается недосягаем. Ульмо лично осведомлен о тонкостях местных дел, знает о Нарготронде и Гондолине. Эарендиль лишь озвучил то, о чём не принято было говорить, и опроверг это: "но ни единый звук ваших стенаний не достигнет Валинора". Пока не достигал, можно было жить относительно спокойно. Теперь начались непредвиденные эффекты и отклонения от запланированного развития событий.
Камни, неподвластные предначертанным судьбам Арды, становятся в ней "высшей реальностью", наравне с Людьми, даже не с Эльфами, которые "заперты" в пределах Арды. Из-за чего для Эльфов Камни особенно важны: это единственный мостик, соединяющий их и то, что вне Арды (вспомним из ранних текстов: "в коих судьбы сокрыты, народа Эльфланда, / и рок заключен его").Писаные судьбы мира, предопределённые его законами, изложены в Северном Пророчестве. Всё иное, всё, что сверх, становится возможным благодаря влиянию Камней и Людей. Но Люди слабы, испорчены, уязвимы и в них редко живёт незапятнанный Свет, а их трансцендентность по отношению к Арде построена таким образом, что они больше уносят, чем привносят в Арду. Не то с Камнями: в них заключен созидательный импульс, они инструмент безграничного творчества, материализации не-бывшего, преодоления рамок (судеб) Арды. И таким образом Камни становятся судьбой Арды.
Вправив Сильмарилы в Железную Корону, Моргот соединил судьбы Арды со своим господством. Для него это архиважно, ведь, если Сильмарилы действительно обладают всеми найденными свойствами, то успех или провал всего бунта Мелькора напрямую - самым непосредственным образом - зависит от того, у кого они находятся. Если Камни у Моргота, он теоретически может преуспеть в своем деле разрушения всего; если Камни у Эльфов - у них будет возможность преодолеть влияние Моргота на Арду. Ошибочно полагать Камни и Корону лишь "символами" - на этом уровне "символы" обладают реальным содержанием и/или магической властью. Корона-с-Камнями действительно порой тяготила его так, словно несла в себе груз всего мира.
В конечном же счете (заметим, усилиями Первого Дома) Сильмарилы оказываются соединены с воздухом, землей-огнем и морем Арды. Таким образом, они принадлежат всей Арде и в то же время никому, поэтому вся Арда оказывается в зоне их влияния, но никто из ее жителей не может присвоить Сильмарил единолично себе и применить его для своих частных, местных нужд.
Какие из этого могут быть следствия? Самые благоприятные. Чистый огонь Сильмарилов будет выжигать темный огонь Моргота из материи Арды, или же просто обходить "правило" регресса, установленное Морготом. И, вследствие этого, Арда сможет, рано или поздно, преодолеть регресс и обернуться к развитию.
Именно это мы и наблюдаем, если принимаем версию, что Арда в конце концов преобразовалась в наш реальный мир.
Есть упоминания, что Келебримбор, создавая Кольца, пытался догнать и превзойти своего великого предка. Значит, дело Келебримбора является "взятием на слабо". Как уже раннее говорилось, "взятие на слабо" требует сыграть по тем же правилам и получить те же результаты. Но Феанор делал красивые Камни, а Келебримбор - магические Кольца. Келебримбор, конечно, тоже делал красивые камни: вспомнить хотя бы Элессар. Но величайшим делом его жизни были всё-таки Кольца, так что именно их следует считать ответом Феанору. Что же общего может быть у камней и колец? Разве что свойства.
В этом свете наполняется символизмом сцена, в которой Галадриэль открывает Фродо, что тоже является Кольценосицей. Галадриэль не просто показывает Кольцо, а воздевает руку так, чтоб Нэнья на её пальце и Сильмарил в небе оказались рядом. Кольцо и Сильмарил вспыхивают как будто в унисон: "полированная поверхность блестела золотом, укутанным в серебряное сияние, и белый камень мерцал, словно Эльфийская Звезда сошла с небес отдохнуть на руке Владычицы". Как уже говорилось, символы на таком уровне обретают реальное содержание.
Тем не менее, Камни остаются непревзойденными. Почему? Потому что в Легендариуме Колец существует Единое Кольцо: злой артефакт, открывающий злу дорожку (хоть и не прямую) к Трем Кольцам и способный лишить Три их силы при любом конечном исходе. Морготу же, насколько известно, не удалось найти дорогу к Камням: они так и остались незапятнанны, даже несмотря на то что побывали у него в руках.
Часть 3.
Разобравшись со свойствами и значением Сильмарилов, перейдем к рассмотрению вопроса, почему Сильмарилы могут быть созданы лишь единожды.
Из письма 131 Anyway all this stuff is mainly concerned with Fall, Mortality, and the Machine. With Fall inevitably, and that motive occurs in several modes. With Mortality, especially as it affects art and the creative (or as I should say, sub-creative) desire which seems to have no biological function, and to be apart from the satisfactions of plain ordinary biological life, with which, in our world, it is indeed usually at strife. This desire is at once wedded to a passionate love of the real primary world, and hence filled with the sense of mortality, and yet unsatisfied by it. It has various opportunities of 'Fall'. It may become possessive, clinging to the things made as 'its own', the sub-creator wishes to be the Lord and God of his private creation. He will rebel against the laws of the Creator - especially against mortality. Both of these (alone or together) will lead to the desire for Power, for making the will more quickly effective, - and so to the Machine (or Magic). By the last I intend all use of external plans or devices (apparatus) instead of development of the inherent inner powers or talents - or even the use of these talents with the corrupted motive of dominating: bulldozing the real world, or coercing other wills. The Machine is our more obvious modern form though more closely related to Magic than is usually recognised.
I have not used 'magic' consistently, and indeed the Elven-queen Galadriel is obliged to remonstrate with the Hobbits on their confused use of the word both for the devices and operations of the Enemy, and for those of the Elves. I have not, because there is not a word for the latter (since all human stories have suffered the same confusion). But the Elves are there (in my tales) to demonstrate the difference. Their 'magic' is Art, delivered from many of its human limitations: more effortless, more quick, more complete (product, and vision in unflawed correspondence). And its object is Art not Power, sub-creation not domination and tyrannous re-forming of Creation. The 'Elves' are 'immortal', at least as far as this world goes: and hence are concerned rather with the griefs and burdens of deathlessness in time and change, than with death. The Enemy in successive forms is always 'naturally' concerned with sheer Domination, and so the Lord of magic and machines; but the problem: that this frightful evil can and does arise from an apparently good root, the desire to benefit the world and others* - speedily and according to the benefactor's own plans - is a recurrent motive.
Как бы то ни было, во всей этой писанине речь идет главным образом о Падении, Смертности и Машине. О Падении - неизбежно, и мотив этот возникает в нескольких формах. О Смертности, тем более что она оказывает влияние на искусство и тягу к творчеству (или скорее к вторичному творчеству), у которой вроде бы нет никакой биологической функции и которая не имеет отношения к удовлетворению простых, обыкновенных биологических потребностей, с каковыми в нашем мире она обычно враждует. Это стремление одновременно сочетается со страстной любовью к первичному, настоящему миру и оттого исполнено ощущения смертности - и в то же время миром этим не насыщается. В нем заключены самые разные возможности для "Падения". Оно может стать собственническим, цепляясь за вещи, созданные "как свои собственные"; творец вторичной реальности желает быть Богом и Повелителем своего личного произведения. Он упрямо бунтует против законов Создателя - особенно же против смертности. И то, и другое (поодиночке или вместе) непременно ведет к жажде Власти, и того, чтобы воля срабатывала быстрее и эффективнее, - и отсюда к Машине (или Магии). Под последним я разумею любое использование внешних систем или приспособлений (приборов) вместо того, чтобы развивать врожденные, внутренние таланты и силы или даже просто использование этих талантов во имя искаженного побуждения подчинять: перепахивать реальный мир или принуждать чужую волю. Машина - наша более очевидная современная форма, хотя и соотносится с магией теснее, нежели обычно признается.
Слово "магия" я использовал не вполне последовательно; эльфийская королева Галадриэль даже вынуждена объяснять хоббитам, что они ошибочно употребляют это слово как для обозначения уловок Врага, так и действий эльфов. Моя непоследовательность объясняется тем, что термина для обозначения последнего не существует (ведь все человеческие истории страдают той же путаницей). Однако эльфы призваны (в моих историях) продемонстрировать разницу. Их "магия" - это Искусство, освобожденное от многих его человеческих ограничений: более легкое и непринужденное, более живое, более полное (произведение и замысел идеально соответствуют друг другу). А целью ее является Искусство, а не Власть, вторичное творчество, а не подчинение и не деспотичная переделка Творения. "Эльфы" "бессмертны", по меньшей мере пока длится этот мир, и потому их скорее занимают горести и тяготы бессмертия среди изменчивого времени, нежели смерть. Врага в последовательных его обличиях всегда "естественным образом" занимает абсолютная Власть, он - Владыка магии и машин; но проблема, - что это страшное зло может родиться и рождается от вроде бы доброго корня, из желания облагодетельствовать мир и других быстро и в соответствии с собственными планами благодетеля, - становится повторяющимся мотивом.
Сей пассаж можно было бы рассматривать как антифеанорский. Потому что многие его тезисы чуть ли не тем же самым текстом применены в Сильмариллионе к Феанору: "Оно может стать собственническим, цепляясь за вещи, созданные "как свои собственные"; творец вторичной реальности желает быть Богом и Повелителем своего личного произведения". (ср. F?anor began to love the Silmarils with a greedy love)
"Он упрямо бунтует против законов Создателя … . И то, и другое (поодиночке или вместе) непременно ведет к жажде Власти". (ср. then we and we alone shall be lords of the unsullied Light, and masters of the bliss and beauty of Arda)
"использование этих талантов во имя искаженного побуждения подчинять: перепахивать реальный мир или принуждать чужую волю" (ср. Nerdanel also was firm of will, but more patient than F?anor, desiring to understand minds rather than to master them)
...Если бы не вторая его половина: эльфы призваны (в моих историях) продемонстрировать разницу. Их "магия" - это Искусство, освобожденное от многих его человеческих ограничений: более легкое и непринужденное, более живое, более полное (произведение и замысел идеально соответствуют друг другу). А целью ее является Искусство, а не Власть, вторичное творчество, а не подчинение и не деспотичная переделка Творения.
Найдется ли кто-нибудь, кто оспорит, что Феанор - Эльф? Или что он признан величайшим? И что величие он стяжал Искусством? А про Искусство Эльфов в пассаже говорится яснее ясного.
Но особо важным моментом является грань между искусством "истинным" и "машинным" - грань настолько исчезающе тонкая, что ее легко не заметить, если только не приглядываться специально. Профессору приходится даже говорить о ней прямым текстом, причем два раза - в самом произведении и в комментариях к нему! Иначе не заметят.
А фигура Феанора призвана показать не только величие искусства истинного, но и ту самую тончайшую грань: ведь многие моменты, связанные с ним, имеют видимость, до боли схожую с эффектами порочных искусств. Видимость эта возникает, по словам самого же Профессора, из-за того, что не существует двух разных лексик, которыми можно было бы описать два разных искусства, а потому приходится их обоих описывать одними и теми же словами. А это не может не бросить тень на искусство истинное. Master, lord, power - это не только "хозяин, господин, власть", но и "мастер, владыка, энергия"; даже "жадный" может иметь как негативный оттенок ("алчный, проникнутый ненасытной жаждой"), так и положительный ("полный напряженного интереса, страстный").
И, вкладывая слова об искусствах в уста Галадриэли, Профессор как бы призывает читателей: поиграйте, покрутите, постарайтесь увидеть! Не судите топорно!
Далее.
"Искусство, освобожденное от многих его человеческих ограничений: более легкое и непринужденное, более живое, более полное (произведение и замысел идеально соответствуют друг другу)".
Профессор ошибся (простим ему эту маленькую слабость, ведь одна ошибка не отменяет его мудрости!). Величайшим произведением искусства является не то, что полностью соответствует задумке, а то, что превосходит её, и, таким образом, превосходит своего создателя. Путь достижения максимально полного соответствия задумки и воплощения порочен, так как приводит к появлению таких уродливых феноменов как "арт-индустрия" или "современное искусство", выдающее за художественное произведение, скажем, перевернутый писсуар. Ведь если высшей ценностью признается соответствие задумки и воплощения, то можно выбрать сколь угодно примитивную, пошлую или уродливую задумку, добиться её точного воплощения и искренне считать, что достиг высот искусства.
А что касается арт-индустрии: действительно, если в произведении нет ничего, возникшего непредвиденно, значит, мастер точно знает алгоритм его создания, то есть все пошаговые операции, откуда что берется и к чему приводит. Если алгоритм создания определен со 100%ной точностью, то процесс создания произведения можно автоматизировать: создать конвейер, на котором даже не мастера, а роботы будут осуществлять шаги алгоритма и клепать бессчетные копии произведения. Это будет уже не искусство, а технология. Её продукция пойдет в тираж.
Но из произведения, которое превосходит замысел, невозможно создать технологию, и его нельзя запустить в тираж. Его нельзя даже один раз повторить в том же виде, в каком оно было создано. Потому что сам автор не сможет точно описать, как у него получилось то, что получилось.
Скажем, "Властелин Колец" оказался мудрее своего создателя (вот хотя бы по этому вопросу - о произведениях искусств). Если б это было не так, толкинистский культ существовал бы не вокруг "Властелина", а вокруг писем Профессора, более подробно раскрывающих, как сам Профессор понимал всё это, не так ли? Но даже если и не так, то, в любом случае, нам достоверно известно, что сторонние писатели не могут повторить его успех, как бы они ни вознамеривались написать что-нибудь "такое же крутое". Даже воспроизводя, казалось бы, то же алгоритм: "эльфы-люди-хоббиты-приключения"… Истинное произведение искусства остается единственным в своем роде - по глубине, содержанию и красоте.
Для создания произведения, которое превзойдет замысел, нужно врожденное дарование, интуиция, вдохновение, и это получается всегда непредсказуемо: конечно, ведь автор не может заранее спланировать выход за рамки своего плана! Сначала автор "ведёт" своё произведение, но с какого-то момента произведение само начинает направлять автора. Оно начинает подсказывать автору "свои" идеи. Оно обретает самостоятельную жизнь, не принадлежащую автору и не зависящую более от его воли.
На пути развития произведения искусства встречаются и "точки бифуркации", в которых существует несколько равновозможных шагов для дальнейшего развития произведения: можно так повернуть сюжет, можно и эдак; можно подкрасить одной краской, можно другой, и т.п. В зависимости от того, по которой из ветвей пойдет дальнейшее развитие произведения, зависит конечный результат. Между тем, выбор часто осуществляется интуитивно, и при попытке повторить произведение та же интуиция заставит выбрать иную дорогу. Или же новое произведение, номинально являющееся копией чего-то, продиктует какую-то иную дорогу. В итоге "копия" будет не похожа на оригинал, либо похожа лишь поверхностно.
Должно быть, так и возникли живые Камни, которые могут быть созданы лишь единожды. Кто-то удивляется, почему "какой-то там камень" не может быть поставлен на поток, растиражирован. Но сколько раз ставилось ударение на том, что камень - это лишь видимость, а в сущности своей он является величайшим произведением искусства! Алмазы в плазмокамере синтезируются навалом, но вот Сильмарилов ни у кого и нигде не получается. Известно, что для их создания потребовалось применить максимум мастерства, знания и искусства - наверно, это было больше, чем просто заливка света в формы (хотя для нас, Людей, и это та ещё задачка). Может, и удастся повторно сделать светящиеся камешки - Галадриэль, например, сделала - но это не будут Сильмарилы.
Напоследок снова вспомним вопрос, может ли творение стать для своего создателя дороже жизни. Профессор отвечает: может, когда творец осознает, что ему удалось создать нечто действительно превосходное - нечто, превзошедшее его самого. Произведение перестает быть просто вещью, которую можно выбросить и забыть. Так, Феанор бросается на защиту Сильмарилов, которые могут сделать для Арды больше, чем он сам, и, может, даже больше, чем сами стихии. Феанор становится "рабом" Сильмарилов, так же как Финвэ становится "рабом" Феанора, а Валары являются "рабами" Светоносных Деревьев и того порядка, который создали на пределе своих возможностей (а может, и за пределом) и не смогут больше повторить.
